Поцелуй воина

Пачеко расслабился насколько мог на своем неудобном табурете. Он скучал по земным благам своей жизни в Толедо, которыми наслаждался, работая от имени высланных де Сильва. Отказ от этих благ ради жизни в монастыре уже давно потерял свою привлекательность.

Но уже скоро. Скоро он вернется в город. Сеньор де Сильва воздаст должное Пачеко за возвращение его своенравного бастарда.

Высокий и гордый, и чрезвычайно смущенный, Габриэль нуждался в том, чтобы его отвратили с выбранного пути искупления, вернули к жизни, для которой он был предназначен. Семье де Сильва была нужна его сила, но им также было нужно, чтобы он был побежден. Бессердечен. И Пачеко, человек в духовном сане, получил задание отобрать у него это сердце.

Пачеко улыбнулся.

А если Габриэль откажется взяться за оружие ради семьи, его убьют. Сеньор де Сильва получит своего раба, сильного и безнравственного, или он вкусит месть за смерть юного Санчо. Выбор за Габриэлем. Дни, когда он скрывался, приближаются к концу.

– Габриэль, это не исповедь, – наконец сказал он. Он встал с табурета. – Оставим эти сплетни; мы оба знаем, что я сам поручил тебе заботу об этой молодой женщине и ее здоровье. Что до твоих клятв, твое продвижение к посвящению в сан никого не касается.

– Большое спасибо, наставник.

Пачеко обошел свой стол и встал перед Габриэлем. Рост послушника не имел значения. Иногда сила зависит от внутренних качеств. Пачеко мог поспорить, что ни одна из клятв Габриэля не осталась ненарушенной – если бы кто-то в этом святом монастыре согласился на такое пари.

Фернан точно согласился бы, бедняга. Но его испытание тоже скоро придет.

– Надеюсь, ваше путешествие из Епеса прошло хорошо, – сказал он. – Вы столкнулись с какими-нибудь трудностями?

– Да, – ответил Габриэль.

С трудом сдерживая улыбку, Пачеко прекрасно знал, что люди, напавшие на Габриэля, были наемниками. Габриэль тоже это знал. То, что он был готов солгать, показывало, насколько он пал, как близок был Пачеко к тому, чтобы выполнить свое задание.

– Но ты выжил, да еще и привез с собой двух женщин?

Нет ответа. Габриэль опустил глаза и закрыл их. Пачеко поднял бровь и посмотрел вниз, на руки Габриэля, но тот держал их за спиной, подальше от взглядов.

– Она собирается остаться или вернется в Толедо?

– Этот парень, Джейкоб, приедет за ней через месяц.

Пачеко вернулся за свой стол.

– Тогда в любом случае, – заметил наставник, – ты ознакомишь ее с нашими правилами.

Эти темные карие глаза упорно смотрели в какую-то неизвестную точку.

– Наставник, я надеялся, что моя ответственность за нее была снята.

– Есть причина, почему ты хочешь отказаться от этого обязательства?

Жизнь вернулась в глаза Габриэля, в его позе появилась агрессия. Потом тишайший вздох.

– Нет, наставник.

– Хорошо. Ты можешь идти. Сообщи мне, если тебе что-то понадобится.

Габриэль повернулся, чтобы уйти. При виде рук своего ученика, все еще стиснутых за спиной, Пачеко сказал:

– Пожалуйста, отнеси эти документы брату Уаларду.

Он протянул связку свитков. Габриэль вернулся к столу и протянул за ними руки, покрытые мозолями. Последствия битвы. Покраснев и стиснув зубы, Габриэль просто стоял и ждал приговора. Пачеко пригвоздил его тяжелым взглядом.

– Ты нарушил как минимум одну клятву. Но мы оба знаем, как ты можешь это исправить.

– Да, наставник.

В неудобном деревянном табурете было больше жизни, чем в голосе Габриэля.

Когда дверь закрылась, Пачеко подумал, должны ли гордость и тщеславие помешать ему отпраздновать этот последний успех. Не каждый день раб добровольно возвращается в неволю, так хорошо тренированный, чтобы самому высечь себя. А если Габриэль действительно поддался чарам англичанки, наказание, которое он наложит на себя, наверняка будет гораздо суровее, чем мог вообразить даже Пачеко.

И это заставило его улыбнуться.

Ад,а уже в четвертый раз выдернула свою руку из руки Фернана и бросила на него очередной предупреждающий взгляд. Этот странный шут не знал никаких границ приличия. Однако он был достаточно любезен и отвлекал ее от упорно возвращающихся мыслей.

– А вот это вход в собор, – сказал он с небрежной непочтительностью. – Я не знаю, почему некоторые из святых братьев вообще утруждают себя, выходя отсюда. Они ведь почти весь день проводят здесь.

– Ты смеешься над верой, – сказала Бланка. – Почему?

– Потому что они смеются надо мной.

– Тогда зачем вообще идти в монастырь?

Фернан улыбнулся Аде.

– Твоя новая подружка нахальная. Она мне нравится.

Ада обменялась смущенным взглядом с Бланкой. У той, похоже, хватало терпения на разных людей, независимо от их недостатков.

– Мне она тоже нравится, но, наверное, по другим причинам.

Фернан пожал плечами и поднял глаза на покрытую затейливым узором арку собора.