Поцелуй женщины-паука

— Не волнуйся. Подождешь пару дней или, может, даже недель. А я объясню тебе, как распознать, есть ли за тобой слежка.

— Нет, Валентин, меня выпускают досрочно. Чуть что, и упрячут обратно.

— Обещаю, тебе ничто не будет угрожать.

— Валентин, говорю же тебе. Даже и слышать ничего не хочу. Ни где твои приятели, ни кто они, ничего!

— Разве ты не хочешь, чтобы я тоже когда-нибудь отсюда вышел?

— Отсюда?

— Да, отсюда, на свободу…

— Конечно хочу…

— Тогда ты должен мне помочь.

— Я больше всего на свете хочу тебе помочь. Но говорю же, это ради твоего же блага… Не рассказывай мне ничего, ничего о своих товарищах. Потому что от меня мало толку: если меня поймают, я им все выложу.

— Я, а не ты отвечаю за своих товарищей. Если я прошу тебя о чем-то, значит, я уверен: тут все надежно. Тебе просто надо будет подождать пару дней и позвонить из телефона-автомата, не из дома. И назначить фиктивную встречу.

— Фиктивную встречу?

— Да, на случай, если их телефон прослушивается. Поэтому нужно пользоваться своеобразным кодом: например, ты говоришь, что встретишься с ними в кафе «Рио», и они поймут, где это на самом деле. Мы всегда назначаем так встречи по телефону. Если говорим об одном месте, на самом деле подразумеваем другое. Например, кинотеатр «Монументаль» — это дом одного из нас, а отель «Плаза» — угол в районе Боэдо.

— Меня это пугает, Валентин.

— Я все тебе объясню, тут нет ничего страшного. Ты увидишь — передать послание проще простого.

— Но если телефон прослушивается, меня схватят?

— Если ты будешь говорить из автомата и немного изменишь голос, что элементарно, то нет. Я научу тебя. Есть сотни способов — говорить с конфетой во рту, с зубочисткой под языком… Это раз плюнуть.

— Нет, Валентин…

— Ладно, обсудим позже.

— Нет!

— Ну как хочешь…

— …

— В чем дело?

— …

— Не отворачивайся… Посмотри на меня, пожалуйста.

— …

— Не зарывайся в подушку, пожалуйста, прошу тебя.

— Валентин…

— Что?

— Я не хочу оставлять тебя одного.

— Брось. Радуйся, что снова увидишь мать, сможешь о ней заботиться. Ты ведь этого хотел, разве нет?

— …

— Ну же, посмотри на меня.

— Не трогай меня…

— Хорошо, пожалуйста, Молина.

— …Ты будешь по мне скучать?

— Да, буду.

— Валентин, я поклялся, не знаю перед кем, может, перед Богом, хотя я и неверующий…

— Да?..

— …что я больше всего на свете хочу выйти отсюда, чтобы ухаживать за мамой. И что я пожертвую всем ради этого, что все остальное отойдет на второй план, что самое главное для меня — это ее здоровье. И мое желание сбылось.

— Так радуйся. Это очень благородно — думать о ком-то другом, а не о себе. Ты должен гордиться.

— Но разве это честно, Валентин?

— Что?

— Что я всегда остаюсь ни с чем… Что в моей жизни нет ничего моего, личного.

— Но у тебя есть мать, ты отвечаешь за нее, сам знаешь.

— Думаю, ты прав.

— Ну так?

— Слушай, моя мать прожила свою жизнь, у нее были муж, сын… Она уже старая, ей недолго осталось…

— Да, но она все еще жива.

— Да, и я тоже жив… Но когда начнется моя жизнь? Когда мне повезет и у меня появится что-то свое?

— Молина, надо довольствоваться тем, что есть. Тебе повезло — ты выходишь отсюда. Радуйся уже этому. Там, на свободе, ты сможешь все начать сначала.

— Я хочу остаться с тобой. Сейчас я хочу лишь одного — остаться с тобой.

— …

— Тебя смущает, что я говорю такие вещи?

— Нет… Вообще-то да…

— Что «да»?

— То, что ты сказал, меня смущает.

— Валентин… если я передам это сообщение, это поможет тебе выбраться отсюда быстрее?

— Ну, это поможет нашему делу.

— Но это не вытащит тебя отсюда сразу же. Ты хочешь сказать, что так быстрее свершится революция, да?

— Да, Молина.

— Но не поможет тебе лично.

— Нет, Молина.

— …

— Не забивай себе голову. Забудь об этом. Поговорим потом.

— У нас осталось не так много времени на разговоры.

— У нас впереди вся ночь.

— И ты должен дорассказать мне фильм, не забывай. Последние дни ты ничего не рассказывал.

— Потому что мне от него грустно.

— Тебе от всего грустно.

— Ты прав… За исключением одной вещи.

— Да ладно.

— Да, к сожалению, так оно и есть. Мне от всего грустно. Оттого, что меня могут перевести в другую камеру, от того, что меня выпустят. От всего, кроме одного.

— Там у тебя все будет в порядке, ты забудешь все, что было в тюрьме, вот увидишь.

— А я не хочу забывать.

— Так… хватит молоть чепуху! Отстань, пожалуйста!!!

— Прости.

— …

— Пожалуйста, Валентин, скажи, что простил меня.

— …

— Я расскажу тебе фильм до конца, если хочешь. А после этого обещаю не лезть к тебе со своими проблемами.

— …

— Валентин…

— Что тебе надо?

— Я не буду передавать это послание.

— Хорошо.

— Я боюсь, что до того, как выпустить, они станут меня допрашивать о тебе.

— Как знаешь.

— Валентин…

— Что?

— Ты сердишься на меня?

— Нет.

— Хочешь, я буду рассказывать дальше?

— Нет, ты не в настроении.

— Я в настроении. Если хочешь, я закончу.

— Не стоит, я могу догадаться, чем все закончилось.

— Хеппи-эндом, да?

— Не знаю, Молина.

— Видишь, ты не знаешь. Я закончу.

— Как хочешь.

— На чем мы остановились?

— Не помню.