Поцелуй звезды

Какое-то время, глядя на племянниц с болью в сердце, она еще постояла в комнате. Они казались такими маленькими, такими беспомощными. Мэйбл желала для них всего самого лучшего, хотела обнять их и защитить от всех невзгод. Она поклялась, что никогда не предаст девочек, что бы ей ни пришлось пережить, и тихо вышла из комнаты.

— С ними все в порядке? — спросил Фред, когда она присоединилась к нему в гостиной.

Мэйбл кивнула.

— Они засыпают. — Она присела на стул напротив Фреда и протянула дрожащую руку за своим бренди.

Некоторое время они молчали. Мэйбл снова и снова обдумывала сложившуюся ситуацию. Потом она бросила взгляд на Фреда и обнаружила, что он наблюдает за ней из-под полуприкрытых век.

О чем он думает? — тоскливо подумала Мэйбл. Расстроен ли он так же, как и я? Было бы трудно передать ему то чувство, которое я испытываю. Действительно, Фред владел собой, и казалось, что ничто в мире не могло поколебать его.

Мэйбл глубоко вздохнула и заговорила:

— Твоя мать выглядит совершенно разбитой.

— Она неважно себя чувствовала еще до случившегося. — Он вздохнул. — Хотя Питер всего на три года моложе меня, но даже в свои тридцать два он оставался для нее ребенком. Думаю, пройдет еще немало времени, прежде чем боль из-за его утраты начнет утихать.

— Мы все не скоро оправимся после этого, — прошептала Мэб с глубоко несчастным выражением лица. — Я даже спрашиваю себя, смогу ли жить как раньше. Во мне словно бы образовалась какая-то болезненная пустота.

— Я знаю, о чем ты говоришь. — Резкие тона в голосе Фреда удивили ее. Он проглотил содержимое своего стакана и встал налить себе еще. — Питер был мне не только братом, но и лучшим другом.

Столько чувства было в сказанном Фредом, что на мгновение Мэб почувствовала себя переполненной его печалью не меньше, чем своей.

— Питер всегда нравился мне. Он был… хорошим мужем и отцом. — Мэйбл с трудом проглотила комок в горле, как только представила себе его улыбающееся добродушное лицо.

— У тебя все в порядке? — Фред кинул на нее пронзительный взгляд, но голос его продолжал оставаться нежным, а темные глаза — озабоченными. Эта резкая перемена в их отношениях побуждала ее расплакаться. Но она только кивнула головой и стала смотреть в янтарную глубину своего бокала.

Фред снова сел напротив нее, и опять установилась тишина, но, как ни странно, это была уже иная тишина. Мэйбл подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

— Как мы будем жить без них, Фред? — спросила она, пытаясь скрыть душевную муку, сквозившую в каждом произнесенном слове, но ей это не удалось.

— Нам ничего другого не остается — только продолжать жить… — Хотя глаза Фреда смотрели на нее, было ясно, что он находился в глубоком раздумье.

Наконец Мэйбл прервала молчание и низким мягким голосом высказала то, что последнее время отягощало ей душу.

— Знаешь, когда я просыпаюсь, у меня иногда появляется надежда. Я задаюсь вопросом, не было ли все это ужасным сном. — Губы Мэйбл скривились в усмешке. — Потом я вспоминаю, что это действительно случилось, и опять внутри меня разверзается пропасть, но только с каждым разом она становится все шире и глубже.

Фред продолжал потягивать свой напиток. На переносице у него пролегла суровая морщина.

— Говорят, время затягивает все раны, — процедил он сквозь зубы, и их взгляды снова встретились. — Нам нужно думать о детях и прежде всего позаботиться об их благополучии.

Наконец-то Мэйбл почувствовала облегчение. Возможно, решить вопрос о судьбе детей не будет так сложно, как она предполагала. По крайней мере, теперь они в какой-то мере солидарны.

— Я так рада, что мы пришли к согласию по данному вопросу, — сказала Мэйбл с искренней благодарностью в голосе. — Я знаю, вам с Леонорой будет нелегко расстаться с девочками, но вы всегда сможете навещать их по праздникам, ведь Англия не так уж и далеко…

— Прошу прощения, о чем это ты?! — Фред резко выпрямился на стуле и посмотрел на нее так, словно у нее на голове вдруг выросли рога.

— Извини… Может, мне следует все рассказать с самого начала. — Мэйбл покачала головой, сообразив, что в желании обо всем договориться, сбилась с пути истинного. — Полагаю, что лучше всего для детей будет, если я заберу их в Лондон.

Фред нахмурился и, резко наклонившись вперед, грубовато предложил:

— Подумай-ка как следует.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Мэйбл, с трудом выдержав его проницательный взгляд. Былое облегчение испарилось, словно лед на солнцепеке. Она почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.

— Послушай-ка меня внимательно, — почти прорычал Фред, и лицо у него помрачнело. — Девочки остаются здесь, в Америке, со мной. Здесь их дом, и они никогда не покинут его.

От волнения у Мэйбл перехватило дыхание. С большим трудом она привела мысли в некий порядок.

— Фред, это неразумно. Ты не сможешь окружить девочек такими заботой и вниманием, в которых они нуждаются. Ты сам мне говорил, что у тебя ненормированный рабочий день. А твоя мать одна не сможет справиться с ними.