Поттер, ты меня достал! (СИ)

========== Поттер, ты меня достал! ==========

Как же ты надоел мне, Поттер! Достал! Сил больше нет тебя терпеть: твоё присутствие, а тем более, твоё отсутствие!

Ты обнаглел, сел мне на шею, ты меня ни в кнат не ставишь! Думаешь лишь о себе, о своей долбаной работе, о Британии. Население которой, между прочим, шестьдесят три миллиона человек; а Европы — почти семьсот сорок! Семьсот сорок — не человек, не сотен, а тех же незаметных малю-ю-юсеньких миллиончиков! Россиянам помочь не хочешь? Посмотреть в справочнике, сколько там жаждущих твоего участия? О друзьях печёшься, о нуждающихся в помощи. Непременно в твоей, именно твоей помощи! Никакие другие спасители не годятся! Человечество вечно попадает в разнообразные беды, ну такое у него хобби, чтобы не заскучать — и никто не поможет, кроме Гарри Поттера! Ты думаешь о бродячих книззлах и больных совах, об угнетённых эльфах, о несчастных оборотнях и ещё более несчастных дементорах; ты думаешь даже о моём отце, который отдыхает в Азкабане, таскаешь ему мои письма и мамины марципаны; ты думаешь о чужих детях, о реформах, о правах магических меньшинств, о вспышках на Солнце — о ком и чём угодно, только не обо мне! Засранец, чмошник, непроходимый тупица, гад!

Ты, Поттер, меня достал! Своей неряшливостью, неорганизованностью. Недотёпа! Свин! На людях чист, выбрит, прилизан, волосы уложены гелем? Моим, между прочим, гелем! Своих средств для укладки волос у тебя отродясь не было, а когда я задерживаюсь в косметических отделах магазинов, ты недовольно отмахиваешься или вообще делаешь вид, что не со мной! Лицемер! Ты прилично одет, ботинки начищены, мантия выглажена? Ага, посмотрели бы на тебя в домашних условиях. Входишь в прихожую — один ботинок под тумбочкой, во втором растёт какая-то гадость, принесённая с работы. А как иначе, где же ей, бедной гадости, ещё расти, если не в туфле Старшего аврора? Топаешь как тролль; оставляя следы, шлёпаешь в носках с дырками по намащённым полам (мастика — сто галлеонов за унцию!), по шёлковым коврам (персидским, ручной работы, десять тысяч галлеонов за каждый, только щадящая чистка; твой придурошный домовик и слова такого «щадящая» не знает, чистит, сволота, всё без разбору драконьей щёткой и слюной гарпии!). Переодеваешься в ужасные джинсы. Почему магглы носят такую грубую, ветхую одежду? И почему она стоит почти столько же, сколько мои штучные брюки? Ну ладно, джинсы сидят на тебе сексуально, посмотришь на твою попку, потерявшуюся за тёртым денимом в обрамлении медных заклёпок — и стояк обеспечен; так уж и быть, джинсы я разрешаю… Влезаешь в мятую рубашку или свитер в катышках. А эксклюзивную домашнюю одежду, которую я тебе дарю, держишь на вешалках. Боишься испортить? Или на чёрный день бережёшь? Уйду — и у тебя все дни будут чёрными, так и знай!.. Хорошо, снова ладно, неуютно ты себя чувствовал в кашемировом розовом джемпере? (Розовый тебе, заразе, очень идёт, прям слюнки текут, и не только у меня! Не смей прятать розовые боксёры, что я тебе купил на Новый год, в корзине с грязным бельём!) Или в том золотистом кимоно ручной работы с драконами и лотосами тушевался? Однако чем Вашему Гриффиндорскому Рванинному Высочеству не угодила велюровая пижама? Бирюзовая, которую я привёз из Японии? Почему на неё надо было насажать чернильных (ты клялся, что чернильных, но я не уверен!) пятен и отдать Молли Уизли, чтобы та полола в ней сорняки? Пошёл ты, Поттер, в жопу этой самой Мо… мантикоре! Нормальная приличная волшебница не будет торчать кверху задницей на огороде, будто рыжее пугало, в бирюзовой велюровой пижаме! Скажи мне, кто твои друзья, — и я скажу, кто ты! Ты, Поттер, тупое чудовище, ещё более рыжее, чем все твои Уизли вместе взятые! Нет, снаружи ты брюнет, а внутри — рыжий. И ты меня достал!

Ты меня достал, потому что твой будильник каждое утро, даже в выходные, надрывается в несусветную рань хогвартским гимном! Только заснёшь после отличного кончива — а тут в самое ухо: «Рассвет впереди, закат позади; эй, юные маги, в наш Хог заходи!» У тебя, спящий красавец, не рассвет впереди, а одинокая старость и вялая колбаса! Не вяленая, та — самая твёрдая, а вялая! Её пока поднимешь, все губы сотрёшь!