Поучения

Ответ. День и ночь называются «день един», который охватывает всю длительность — полностью двадцать четыре [часа]. Так употреблять слово день — это обычно в Священном Писании и многократно встречается. В числе годов считаются дни, а не ночи. Послушай божественного Песнопевца: «Дней лет наших —семьдесят лет…» Перед этим Иаков патриарх сказал: «Дни моей жизни немногочисленны и злы». И опять сказал божественный песнопевец Давид: «И пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей ". И божественный Евангелист сказал: «За шесть дней до Пасхи пришел Иисус…». И Сам Господь, богословя, сказал: «Вы знаете, что через два дня будет Пасха»-. Потому то, что теперь предано письму, есть законоположение на оставшееся время. «И был вечер, и было утро: день един». Явно, что день был прежде, потом вечер, после вечера ночь, и с окончанием ночи — утро: так закончился первый день, двадцать четыре часа — его полнота, которая явным образом складывается, ибо ночь и день составляют двадцать четыре часа. Хотя и в краях под солнцем случается, что день преуспевает, но установленное время уравнивает ночи и дни. Хорошо, чтобы и ночь и день имели равную честь: ночь и день берут друг у друга недостающее время, и лицо их небесно. В этом строе воистину называется единый день». Это и к земле подходит — от начала весны до конца года так называть, ибо вечер и утро тем самым по тому же круговращению солнца объемлет весь мир; не в количестве времени, но в долготе единого дня знаменуются день и ночь. И само устройство светил, или даже скорее, мне думается, истиннее переданное среди неизреченных слово, что Бог, устанавливая ночь временную, числа и знамения дней, таким образом учредил промежутки и распределил на семь, так что воля, чтобы седмица всегда возвращалась к себе. И начало числа лет, когда конец в тот же день, седмицей к себе возвращается. Это образ круга, который от себя начинается и на себе заканчивается. Так и у века есть свойство: к себе возвращаться, и никогда не кончаться. Потому главу лет Бог назвал не «первым» днем, но «единым», чтобы этим наречением он вовеки имел сродные дни, не иные и не приобщенные к иному образу. Сам от себя все время век, по кругу возвращаясь к себе.

(116) Вопрос. Как же Писание являет, что много веков, когда говорит: «Во веки веков»? И Давид в конце псалма сказал: «Исповедайтеся Богу небесному: яко в век милость Его». И опять Давид! «Вознесу Тя, Боже мой, Царь мой, и благословлю имя Твое в век и в век века». Вот три века — в сто сорок четвертом псалме. Но и от иереев мы слышим, когда они возносят хвалу Богу, молитвенна воздавая Ему власть надо всем: «Власть и Царство Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков, аминь».

Ответ. Это никак не учит нас, что веков много, но что есть перемена дел и устроений. Это не описание, не кончина, не преемство веков. «Ибо день Господень велик и просвещен», — сказал Пророк. И еще: «Зачем вам искать дня Господня? Он тьма, а не свет» — тьма явно что для недостойных, потому что смысл знает, что этот день невечерний и без преемства, который божественный Певец наименовал «восьмым». Если есть день, то он один, а не много. Если век называется один, то он и будет, и бесконечен. Возводя наш разум к будущей жизни, Моисей написал образ всего века, став повествователем начала дней, сверстников света, святой и честной недели, почтенной Воскресением Господа.

(117) Вопрос. Говорят некие, что колдовством и волшбой луну сводят с небес, и большая часть человечества держится этого мнения. Они в железо и медь бьют, и думают, что они обманули ее звоном, впавшую в ужас, и она возносится.

Ответ. Это некие кощуны повсюду передают болтовню бающих стариков, что какими–то ухищрениями луна сдвигается со своего утверждения и падает на землю, и что можно ее осязать. Это принадлежит полному безрассудству и последней умалишенности, думаем, отметать божественного Песнопевца, который говорит: «Луна и звезды Ты основал». А какое место принимает упавшую луну? Я слабым сравнением укажу для суемысленных величину луны. По вселенной многие города находятся на расстоянии друг от друга, и на востоке стоят, и на западе, и по различным странам, и берегам — и в равной мере они принимают лунный свет. Если бы луна не была велика, то она освещала бы только противоположное узкое пространство. А луна идет по широте через все страны, и свет ее не ослабевает. Если бы тело луны не было бы очень велико, то оно не могло бы всем повсюду сиять равным светом по всей широте земли. Она не только находящимся на расстоянии, но и плывущим по дальним морям дарует вид своей величиной, и равно озаряет всех.

(118) Вопрос. Что должно быть, когда луна надолго становится кровавого цвета, так изменившись и потемнев?