Поваляем дурака, Америка?

– Отнюдь, Фадей Трофимович! Вы прекрасный специалист и очень мне помогли сегодня. Надеюсь, в дальнейшем поможете еще больше. Но служить своей стране можно по-разному. Можно стеная и страдая, как вы, а можно весело… Вы «Василия Теркина» читали?

Фадей Трофимович засопел, пытаясь понять, к чему клонит Виктор.

– Что вы молчите, Фадей Трофимович? – улыбнулся тот. – Неужто не читали?

– Ну читал… – настолько уныло произнес Игнатович, что Виктор невольно рассмеялся.

– Что вы смеетесь? – буркнул переводчик. – От удовольствия, что издеваетесь над больным человеком?

– Да нет, просто «Теркин», Фадей Трофимович, это одно из самых веселых произведений в нашей литературе, пронизанное радостью жизни. А вы ответили так, как будто я спросил вас об альманахе эпитафий! Хотя и эпитафии могут быть веселыми!

– Спасибо, Виктор Павлович, на добром слове!

– Ну вот опять вы! – покачал головой Логинов и вдруг начал читать наизусть:

Я подумал уж не раз,
Да смолчал, покаюсь:
Не условный ли меж нас
Ты мертвец покамест?
Посмотрю – ни дать ни взять,
Все тебе охота,
Как в живых, то пить, то спать,
То еще чего-то…
– Покурить! – И за кисет
Ухватился Теркин:
Не занес ли на тот свет
Чуточку махорки?
По карманным уголкам
Да из-за подкладки
С хлебной крошкой пополам
Выгреб все остатки.
Затянулся, как живой,
Той наземной, фронтовой,
Той надежной, неизменной,
Той одной в страде военной,
В час грозы и тишины
Вроде старой злой жены,
Что иных тебе дороже
Пусть красивей, пусть моложе
(Да от них и самый вред,
Как от легких сигарет).
Угощаются взаимно
Разным куревом дружки.
Оба – дымный
И бездымный
Проверяют табаки.
Теркин – строгий дегустатор,
Полной мерой раз и два
Потянул, вернул остаток
И рукой махнул:
– Трава.
На-ко нашего затяжку.
Друг закашлялся:
– Отвык.
Видно, вправду мертвым тяжко,
Что годится для живых…

– Вы что, увлекаетесь поэзией? – совсем другим тоном спросил после паузы Игнатович.

– Да нет, – пожал плечами Логинов, – память просто хорошая. В школе учили, я и помню до сих пор.

– Хорошо вам, молодым, – вздохнул Игнатович. – При памяти и здоровье. А тут…

– Вот только не надо, Фадей Трофимович, про мое здоровье, ладно? У меня оно после десяти ранений весьма относительное. Кстати, не при женщинах будь сказано, меня как-то в то место, которое вы так холите и лелеете, осколком шандарахнуло. От гранаты…

– И что? – быстро спросил Игореха.

– Да что-что? Ползадницы в Бурденко вырезали! И ничего, живу, не плачу!

Игнатович ничего не сказал, просто засопел. В этот момент над Аякучо начало стремительно темнеть. И так же стремительно все живое начало разбегаться.

– Кажись, дождь собирается! – сказал Игореха. – Сейчас ка-а-ак шандарахнет, блин…

И тут, словно в подтверждение его слов, ставшее чернильным небо вдруг прочертила гигантская молния. Грянул громовой раскат, и следом на разом опустевший Аякучо обрушился тропический ливень. Казалось, где-то вверху прорвало шлюзы. Капли барабанили по крыше, дворники отчаянно молотили по лобовому стеклу, но толку от этого было мало.

Игореха, наклонившись и крепко сжав руль, вглядывался в пелену. Логинов, подавшись к дверце, задумчиво водил указательным пальцем по переносице. Игнатович сидел, чуть съехав на заднем сиденье и переводя взгляд с одного на другого. Ему казалось, что они остались одни в этом чертовом городке – трое русских на японском джипе в самой глуши Южной Америки…

27 Ямайка, Кингстон, район порта

Сильвер свой стеклянный глаз вернул на место так же ловко, как и выудил. Чувствовалось, что они вместе не первый год. Да и Рик Винер явно знал Сильвера как облупленного. Он снова наполнил его стакан ромом, после чего проговорил немного приглушенным голосом:

– Сильвер, дружище, у меня для тебя работенка…

– Я сразу понял это, как вы мне позвонили! Мистер Рик, сказал я себе, не из тех, кто зря назначает встречи. Поэтому я даже не стал разговаривать с американской парочкой, которая хотела узнать, почем будет прокатиться на моей посудине…

Выпитый ром, а заглотить его Сильвер успел немало, уже начал действовать, развязав ему язык. Но Рик Винер знал, как укротить этот словесный поток. Подняв стакан, он тем самым вынудил Сильвера к ответному жесту.

– За старых друзей, Сильвер! Которые тебя никогда не подведут!