Читаем Поваренная книга Самурая или Черт Те Что, а не книга о Японии полностью

Чертовски верное наблюдение. Кровать в японской квартире — штука явно лишняя. Ведь там, где стояла бы кровать, можно стоять, ходить, сидеть, дышать воздухом… Ночью постелить футон, выспаться, утром свернуть, и снова — стоять, ходить, дышать в свое удовольствие. Можно даже позвать друга и поместиться с ним в это пространство вместе — приятно провести время. Можно завести кошку или собаку, можно купить фикус в горшке. Да мало ли на что можно потратить драгоценные квадратные метры, которые иначе жадно захапало бы себе деревянное четвероногое чудище. Нет, нет и еще раз нет. Кровать — жутко неудобное, непрогрессивное изобретение чьего-то злого гения, мечтавшего о том, чтобы людям жилось тесно. Долой кровать, и да здравствует футон! Даже если кроме японцев о нем никто не знает. И упасть во сне с футона нельзя, не то что с кровати.


Традиционная японская кухня, в которой все тоже происходит прямо на полу, а готовят еду, управляясь специальными большими поварскими палочками, встречается, наоборот, совсем редко. С появлением в Японии газовых и электрических плит, оказалось, что западная модель кухни более удобна и функциональна, да и сидеть многие уже привыкли за обеденным столом на стульях, а не традиционно скрестив ноги на мягких подушках на полу за низким японским столиком. Поэтому многие японцы уже не имеют японских кухонь. Но зимой, когда в японских домах становится действительно холодно, все вспоминают о старых бабушкиных японских домах. В связи с тем, что японцы придумали миллион методов обогрева тела и не одного способа обогреть квартиру, зимой, когда температуры дома и на улице часто равны, приятнее обедать в японском стиле.


Судите сами. Итак, как обогреть себя? Хит зимних продаж — маленькие недорогие пластинки “хоккайро”. Пластинка достается из упаковки, приклеивается на одежду, в ботинки или прямо на тело, и вот 8 часов ощущения тепла вам обеспечено. Как это работает? Оказывается, довольно просто. Пакетик содержит всего-навсего порошок из железных опилок. Раскрытие упаковки открывает поры пакетика, через которые на железные опилки поступает кислород из окружающего воздуха, и железо начинает ржаветь. В природе железо, обыкновенно, ржавеет с черепашьей скоростью, которую к тому же мы, как правило, пытаемся замедлить еще сильнее. “Хоккайро” — обратный случай, и к железу в пакетик добавили соль, как катализатор реакции, 8 часов — как раз тот срок, за который вся железная крошка “сгорает” в пакетике, отдавая тепло, нагреваясь, в зависимости модели, до 50—70 градусов Цельсия. Недостаток всего один — тепло отдается медленно, а, значит, легко получить серьезный ожог и даже не заметить момента.


Для любителей трав и растений есть и более природный подход к обогреву. О шерстяных лифчиках, придуманных японцами к этой зиме, писали в ноябре все агентства новостей. Дело, однако, не в шерсти, а в том, что внутри. Лифчика у меня нет, как вы понимаете, но уже несколько лет валяется обогревающая собака “ататами ван-ван” с той же начинкой. Собаку можно набросить на шею как шарф, но перед этим она, как и лифчик, нагревается в микроволновой печи вместе со своей начинкой из песка, перемешанного с сухим острым красным перцем. Результат похож на эффект горчичника — тепло действительно чувствуешь, но геройство девушек, фотографирующихся для рекламы в этих “горчичных” лифчиках, западные агентства, похоже, не оценили. Греющие приспособления, естественно, не ограничиваются предметами одежды. Иногда зимой японцам все же хочется снять с себя греющих собак и отклеить все “хоккайро”. Например, перед сном. На помощь приходят электрические одеяла, представляющие собой довольно тонкие простынки, прошитые стальной проволокой. Эти простынки включаются в розетку, и электричество нагревает проволоку. Счастливого сна и уж постарайтесь не описаться, а то будет как в стихотворении про “недолго мучалась старушка в высоковольтных проводах”.


Перейти на страницу:

Все книги серии Письма из-за бугра

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное