Поведение — двойка

— Сколько тебе лет? — спросил молодой человек Андреаса.

— Скоро десять.

— Понятно — девять. А теперь внимание. — Молодой человек заговорил вдруг быстро-быстро: — Девять. Тебе девять. Значит, до девяноста девяти осталось девяносто. Когда тебе будет сто, твоему сыну будет семьдесят два. Каков возраст сына? Ну?

— Вот это скороговорочка! — сказал Детлев Тан.

Гано Блумгольд, подумав, отрицательно покачал головой:

— Мы этого еще не проходили.

Райнер Шнек соображал, открыв рот и не спуская глаз с молодого человека.

— Семьдесят два, — ответил Андреас.

Молодой человек кивнул и с одобрением сказал Андреасу:

— Пять к пяти.

Тут все обрадовались и засмеялись.

Жара была такая, что, казалось, сейчас расплавишься — солнце палит вовсю! Только одна мысль и осталась у Андреаса: «Воды!»

И цветам жилось не лучше. Ни капельки воды — ни сверху, ни снизу. Они поникли, потеряли всю свою бодрость — Андреас видел это по вялым стеблям. Одно спасение — вода!

Андреас вошел в дом и стал пить из-под крана, пока не напился. Потом снова вышел в сад. Он перетянул на газон водопроводный шланг, надел на него распылитель и открыл кран. Из распылителя забили фонтанчики воды. Словно дождь полил снизу вверх, от маргариток до веток сосны. А в дожде этом — радуга. Его личная радуга — никто ее и не видит, кроме Андреаса.

Андреас разделся и прыгнул в радугу. И подумал: «Теперь нос у меня еще краснее, чем всегда, а коленки еще синее…» Сперва его словно обожгло холодом, и он отскочил. Но тут же прыгнул обратно — в радугу! И опять отскочил. И снова прыгнул в радугу. Он дрожал под дождем, а потом ему стало вдруг совсем тепло. Душ под открытым небом! Он скакал здесь и радовался лету…

Пока Андреас скакал под дождем, из распылителя натекало на газон все больше и больше воды. Под сосной уже образовалось море, в других уголках сада растения все еще страдали от жажды. Андреас запел… Это были песни без слов — клич радости!..

«Обезьяньи песни», — подумал отец Андреаса, возвращавшийся с работы домой. Он услышал их еще на шоссе возле Вайнахтсберга и был поражен этим пением.

Не успел он войти в калитку, как Андреас закричал:

— Папа, папа!

Он помчался навстречу отцу и запрыгал вокруг него — выше, выше! Отец обнял этого дикаря, холодного и мокрого, как лягушка.

— Ну, мы счастливы?

— Как это — счастливы?

— Лично я счастлив, — заверил Андреаса отец.

Он велел сыну принести из кухни чистый стакан и налить в него воды.

Они легли под яблоней. Отец достал какую-то трубочку и выпустил из нее на ладонь таблетку. Он показал ее Андреасу — зелененькую, разделенную пополам насечкой.

— Ну? Что ты на это скажешь? Это называется «Один — ноль». Можешь меня поздравить.

Отец бросил таблетку в стакан с водой. Она быстро пошла ко дну.

— Сейчас увидишь, — сказал отец.

Андреас заметил, что таблетка теряет форму. Она таяла. Она растекалась. И вдруг она разлетелась в воде на мелкие кусочки. Андреасу показалось, что взорвался маленький снаряд. Только звука взрыва не было слышно. И даже шороха.

Андреас удивился:

— Почему это она так?

— Таблетки должны растворяться как можно быстрее. Таковы современные требования медицины. Вот мы и вколдовали в наше лекарство взрывную силу. У нее даже есть название из двадцати восьми слогов, которое ни один человек не может запомнить. Я счастлив, а ты, бродяга, даже меня не поздравишь.

— Поздравляю, папа. А почему ты счастлив?

— Потому что спросу на наши таблетки больше, чем мы можем их произвести. Будь я моим сыном, я бы вышел на сцену получать похвальную грамоту.

— И вы их уже выпускаете?

— Да.

— Тогда давай поедем в поход на велосипедах! Поехали?

— В осенние каникулы. Я уже договорился об отпуске. И потом вот еще что. Ты ведь как будто хотел в летние каникулы заработать денег на книгу?

— А ты сам сказал, что поливка сада — это тоже работа.

— Ну, брат, смотря какая поливка! Гляди! Под сосной потоп, а вокруг засуха. Могу дать тебе, так уж и быть, один пфенниг. И то, конечно, не за работу, а просто так — потому что я сегодня счастлив.

— Сейчас я полью весь сад. Раньше было слишком жарко!

— Сейчас тебе придется пойти за молоком и за хлебом. А потом чистить обувь, а потом ужинать и мыться. А в половине девятого — на боковую. Как известно, тут со мной шутки плохи. А теперь вставай и иди одеваться.

Андреас заметил, что хорошие минуты прошли и отец опять взял власть в свои руки. Он перевернулся на живот и сказал:

— Сегодня вон в тот переулок переселился один человек. Знаешь, почему он мне нравится?

— Это меня не интересует. Вставай.

— Потому что я буду быстрее ездить, если ты приладишь мне к раме детское седло. А то сегодня я пришел вторым.

— Что ж, этот человек, пожалуй, прав.

Андреас продолжал лежать.

— Он какой-то смешной… И знает всякие фокусы. Он сказал…

— Андреас, я тебя предупреждаю.

— Да я встаю, встаю! Я хочу тебя только спросить… потому что остальные не могли так быстро…

— Спросишь, когда оденешься.

Андреас решил, что отец начинает поддаваться. Он вскочил и радостно схватил отца за руку: