Повелитель

Надя решила зайти в книжную лавку. Она прошла по двору, повернула направо, толкнула дверь и зашла внутрь. Ступенька вниз, несколько скрипучих шагов по небольшому коридорчику, еще одна дверь, и вот она в тихом царстве книг, с особенным запахом и тесно заставленными до самого потолка полками. Она любила перебирать толстые тома собраний сочинений классиков или исследовать небольшие книги стихов современников в мягких обложках. В лавке была и отдельная полка с книгами выпускников. Надя пока еще всерьез не задумывалась о собственной книге – писала она не очень много и часто тревожилась, что ей не хватит стихотворений для диплома. Дипломными работами для студентов Литературного института становились их тексты, задавался определенный объем для поэтов, прозаиков, драматургов, критиков, публицистов, детских писателей или переводчиков. Хотя буквально на днях произошел разговор, в котором Камышников рассказал, что они с Ветровым решили создать издательство современной поэзии и что ее первая книга тоже выйдет в их издательстве, которое они решили назвать «Вьюмега» – по названию реки в Московской области.

Идея Наде, разумеется, понравилась, хотя, если честно, она не восприняла ее серьезно – не очень-то верилось в создание собственного издательства. Но выпустить свою книгу, взять в руки точно так, как сейчас держишь в руках том автора, которого знает весь мир… Надя взяла с полки синюю книгу с золотыми буквами «Иван Бунин. Стихотворения». Она наугад открыла страницы и прочитала:

Мы рядом шли, но на меня
Уже взглянуть ты не решалась,
И в ветре мартовского дня
Пустая наша речь терялась…

Надя любила такие гадания, впрочем, обычно она тут же забывала о послании классика. Вот и сейчас Надя пожала плечами, не понимая, какое отношение это стихотворение имеет к ней. Но книгу купила.

Выйдя на улицу, она прищурилась от заходящего солнца, к вечеру освободившегося от облаков. По двору по-прежнему прогуливались студенты. Она дошла до главного здания и спустилась в библиотеку. Там Надя попросила «Анализ поэтического текста» Лотмана, пьесы Толстого и стихи Пастернака. Тут же, пока библиотекарь Инга, белокурая длинноволосая женщина средних лет, заполняла ее формуляр, она открыла книгу со стихами и наугад приложила палец к странице:

Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
И в нем навек засело
Смиренье этих черт,
И оттого нет дела,
Что свет жестокосерд…

Вот что сказал ей Борис Леонидович. «С поэтами сегодня творится что-то странное», – вполголоса пробормотала она.

– Да-да, вы тоже заметили? – услышала ее Инга. – Весна, наверное.

– Да, весна. Совсем уже весна, – согласилась Надя.

7. Личные заграницы

Вадим позвал Надю сходить вместе с ним на семинар Борисова на обсуждение Веры Мартыновой, поэтессы, которая ему нравилась. «Пойду под твоим прикрытием, – полушутя-полусерьезно сообщил он Наде, – чтобы никто не догадался, почему на самом деле я пришел». Однако маневр Вадима не удался: стоило ему только поздороваться с Верой, Эмиль Викторович тут же произнес: «Прощай, поэзия, да здравствует любовь!» Студенты сдержанно захихикали, а Вера, к радости Вадима, улыбнулась скорее счастливо, чем смущенно.

О мастере Борисове говорили разное. Кто-то считал его странным буддистом, кто-то – лучшим преподавателем, но в целом ученики рано или поздно сходились в одном: все, что мастер говорил об их творчестве или жизни – верно. Причем Эмиль Викторович никогда не давал прямых советов, как поступить, что сделать, каким образом исправить ту или иную строчку. Казалось, этот человек говорит загадками, но на самом деле его слова были ясными и простыми. «Искренность – причина мастерства», – любил повторять Борисов на своих семинарах.

Надя села рядом с Барсуковым – они столкнулись в коридоре и тот увязался за ней и Вадимом. Сегодня Толя ее особенно раздражал. Наде было с ним скучно. А женщина скорее простит мужчине отвратительный характер, чем скуку.

Перед тем, как Мартынова приступила к чтению, Эмиль Викторович напутственно сказал: «Главное – не спешите. Я уже говорил о ценности звука. Если стихотворение прозвучало соединенное с тем самым дыханием, которым написаны эти стихи, вы тогда изменяете пространство уже при чтении. Вносите в него гармонию. Пожалуйста!»

Стихи Веры показались Наде излишне образными, но не лишенными живых эмоций. Об этом же говорила девушка, поэтесса Ирина Старинова, выступавшая первым оппонентом – невысокая брюнетка в черной кофте с глухим воротником. Она начала со слов: «Есть такое высказывание, что чувства – это повзрослевшие эмоции, и автор очень тонко чувствует этот мир…»

– А как эмоции переводятся на русский язык? – тут же спросил Эмиль Викторович. – И где вы прочитали такое высказывание, очень интересно?