Повелитель

Лялин заметил Надю примерно на полпути. В светлом сарафане, с распущенными волосами, отливавшими под солнцем золотом, с бутылкой пива в руке, светящейся под лучами, словно драгоценный кристалл, она напоминала царевну, вышедшую из сказки и перенесенную недобрыми силами в центр Москвы двадцать первого века.

– А почему вы босиком? – вместо приветствия спросил мастер, глядя на ее ступни, выглядывающие из-под светлой льняной юбки. – Мне, кстати, часто снятся кошмары, что я иду на какую-то важную конференцию, выхожу на сцену выступать и обнаруживаю себя босиком. А вы на самом деле…

– На самом деле это не так уж и страшно. Мы немного в фонтан забрались, вот и разулась. Да и асфальт приятный, теплый.

– А ведь еще не вечер, – заметил Андрей Мстиславович, глядя на бутылку в ее руке.

– Вы, я смотрю, тоже отмечаете, – быстро ответила она, глядя на его золотую фляжку в кожаном футляре под крокодила. – У вас там водка или коньяк?

– Ни то ни другое. Там мой фирменный коктейль. Сам делаю. Называется «Амбра».

– «Амбра»? Это ведь что-то с духами связанное?

– Я так сократил от амброзии. Чем-то похоже на арфу. Амбра-кадабра. Главное, не пить много. Хотите? Вы садитесь. Только стаканчика у меня нет.

– Хочу. – Надя села рядом и осторожно поднесла к губам золотое горлышко.

Напиток был крепким, обжигающим и в то же время приятно-терпким.

– Вкусно! – объявила она, возвращая фляжку. – А что в этой «Амбре»?

– О, этот секрет я унесу с собой в могилу. Шучу. Это текила, лаймовый сок, ликер и немного корицы.

Наде очень хотелось спросить, почему он пьет в одиночестве в этом сквере, но она не решалась. До них долетало ласковое журчание фонтана, а где-то совсем рядом посвистывала птица.

– Интересно, что за птица, – сказала она, – я в них совсем не разбираюсь, знаю утку, голубя, воробья, галку еще. А всех остальных называю скворушками, хотя это, наверное, не они. Может, это соловей?

– Нет, соловьи весной поют.

– Да, правда. А я никогда не слышала соловья.

– А к нам в дворик они прилетают. Из аудитории слышно. Ты, наверное, слышала, просто не знала, что это соловей.

– Вы мне покажете? Весной?

– Конечно, – ответил мастер и задумался. – Что у вас вообще хорошего?

– Я переехала. Только не знаю, хорошее это или плохое. В бабушкину квартиру, потому что она умерла.

Возможно, это было волшебным действием «Амбры», но совершенно неожиданно для себя Надя рассказала Андрею Мстиславовичу про похороны, переезд и ремонт. Мастер слушал не перебивая, лишь иногда отхлебывая из фляжки, перед тем предлагая выпить ей.

Когда она вернулась к своим Ильина, и Барсукова не было – они пошли за пивом к палатке возле метро.

– О чем говорили? Вы стихи, что ли, так долго обсуждали? – лукаво улыбнулась Марина.

– Не стихи. Просто пообщались. А вы почему не подошли?

– Побоялись вам помешать, – ответила Ася. – Вы такая красивая пара!

– Не придумывай.

Надя обернулась, чтобы еще раз посмотреть на Лялина. Лавочка, на которой они только что распивали «Амбру», была пуста.

10. Эволюция творчества

Осень стремительно разрасталась, наполняясь красками, словно природа готовилась не к временному умиранию, а новому расцвету. Несколько недель спустя после первого семинара, когда все по очереди читали свои стихи и делились последними новостями, промелькнули незаметно, и наконец наступил день, которого Надя ждала со страхом и нетерпением – ее обсуждение. За все лето она написала только одно стихотворение, которое и прочитала на первой творческой встрече. Но оно не вызвало оживленных откликов, да и ей самой, честно говоря, казалось каким-то вялым. Но ничего другого у нее не было. Вадим даже посоветовал ей по-хорошему потерять голову, чтобы дать эмоциональную свободу своим строкам.

– Чью голову потерять? – переспросил Лялин.

– Свою. А разве не понятно?

– Нет, не понятно. – Мастер улыбнулся. – А то она возьмет и мою голову потеряет…