Повелитель баталий

– Можно вас с этим поздравить, товарищ старший лейтенант! Разговоры наверняка перехвачены. Грузинские локаторы вас слышали.

– А в чем разница, зашифрованный текст передавать или нет? Перехватить могут и тот и другой. Но понять тему нашего разговора совершенно невозможно. Я, честно говоря, не вижу разницы для перехвата. Почему нас не могли засечь при пересылке зашифрованного текста?

– Зашифрованный текст автоматически архивируется, сжимается до минимальных размеров, а потом отправляется в режиме быстродействия. Все сообщение вылетает в эфир за долю секунды. С обратной стороны оно принимается так же быстро, но разбирается компьютером уже на нормальной скорости. Засечь телеграмму, отправленную в режиме быстродействия, практически невозможно. Есть шанс уловить единичный импульс, но кто догадается, что это такое? Открытый текст медленнее в тысячи раз.

– Понятно. И что же делать?

Станиславский до того растерялся, что мне стало его жалко. Операция, вроде бы удачная и весьма дорогостоящая, грозила обернуться полным провалом и, возможно, международным скандалом. Хотя для этого нас еще необходимо было захватить, а мы к этому совсем не рвались. Но какого-то «мягкого» выхода из сложившейся ситуации я не видел.

– А что сейчас сделаешь? Единственный выход – молиться, каяться в своих грехах, – заявил я. – Мол, не дай мне, Господи, погибнуть без покаяния!..

– Или срочно поменять дислокацию, – резко, словно только что проснувшись, проговорил старший лейтенант.

Он был человеком действия и совсем уж не отличался религиозностью. Я даже креста на его груди не видел, хотя все солдаты во взводе, кроме двух мусульман, татарина и башкира, их носят.

– Это на случай, если нас засекли хотя бы с двух радиопеленгаторных узлов, – заявил Станиславский. – А их здесь много. Американцы свои локаторы по всей границе понаставили. Но обычно бывает достаточно двух. Тогда точка указывается с отклонением всего-то в несколько сантиметров. Если у грузинских военных рядом есть хотя бы один дивизион с высокоточными ракетами, то они могут ударить по этому месту. Никто не помешает им послать несколько групп на перехват. Бежать надо, причем в темпе!..

– Тогда побежим, – безропотно согласился я, потому что замерз во сне и хотел согреться.

Бег для этого – лучшее средство.

– Чубо, подъем! – приказал командир взвода младшему сержанту, который только что устроился на месте, нагретом моим телом. – Собираемся. Срочная передислокация.

Младшему сержанту потребовалось всего лишь нацепить на себя бронежилет с разгрузкой и набросить на плечо ремень автомата. Мне в дополнение ко всему этому пришлось еще и отключиться от спутника, а потом убрать планшетник в сумку. Но выводить компьютер из спящего режима я не стал. Нам всегда может срочно понадобиться осмотр местности через тот же спутник.

Я даже пожалел о том, что вышел из программы. Ничего не случилось бы, если бы мы бежали, а планшетник работал. Аккумуляторов нам хватит, если мы уложимся в тот лимит времени, о котором говорил старший лейтенант. Нашлись бы деньги у Министерства обороны, чтобы оплатить нашу работу со спутником, а все остальное ерунда.

– А почему же грузинских вояк до сих пор нет? – удивился младший сержант Чубо. – Вы же минут двадцать назад с Москвой переговаривались.

– Нам повезло, что радиолокационные станции американские. На них работают как инструкторы, прибывшие из Штатов, так и грузины. Но здешние специалисты, как я слышал, мало на что способны, а американцы за всем уследить не в состоянии. Значит, могли и прозевать. Но надеяться на это не будем. В грузинской армии отвратительно работают все коммуникационные ведомства. Хочется надеяться, что у пограничников и у службы безопасности они действуют если не хуже, то и нисколько не лучше. Пока передадут да соберутся, уже никого не найдут!

Мы не побежали, а пошли быстрым широким шагом. Теперь 3D-макет местности помнил не только старший лейтенант, но и я. Я специально внимательно рассматривал его, чтобы не забыть. Мы со Станиславским шли рядом, так, словно уже обсудили маршрут и пришли к единому мнению о направлении движения.

Мы двигались на восток с легким отклонением в сторону севера. Но такой маршрут диктовало нам вовсе не наше желание. Именно он давал возможность уйти дальше, не попасть в поле зрения наблюдательных приборов, которыми пользовалась охрана грузинской военной лаборатории. Кроме того, мы, вероятно, интуитивно стремились оказаться как можно ближе к российской границе. Но главное было в том, чтобы уйти от возможного преследования.

Мы не знали, есть ли у американцев возможность использовать свои спутники так, как это делает ГРУ. Но я сильно сомневался в том, что янки окажут такую помощь своим грузинским коллегам. По крайней мере, на государственном уровне. Да и платить за работу спутников Грузия не в состоянии. Но в деле охраны совместной лаборатории американцы могут и сами использовать свои спутники, поскольку сохранение режима секретности в их прямых интересах.