Повелитель блох

— Нашел что спрашивать! Мы его на первом курсе сами ставили! Правда, у меня там роль совсем крохотная была, я на сцене не очень умею… данных нет.

— Ерунда, птичка, — авторитетно заявил Ганц. — Уверяю, ты прекрасная актриса, просто у вас режиссер был бестолковый.

— Ты правда так считаешь? — порозовела она.

— Абсолютно! Он ведь тоже из курсантов был?

— Да, с третьего курса один.

— Вот и я говорю, непрофессионал! Где ему было разобраться в том, какие у тебя данные.

— Вообще-то он неплохой парень, — заметила справедливая Арра, — дрался хорошо. И потом, там все равно только одна главная роль, Белого Эскимоса.

— А поскольку она мужская, ее вашему режиссеру с третьего курса пришлось самому играть, — быстро проанализировал ситуацию Джузеппе.

— Ну да. Наши-то мальчишки послабее были.

— Вот в этом я не сомневался, — усмехнулся Ганц. — Толковые режиссеры актеров всегда аккуратно подбирают, так чтобы за главную роль ни с кем спорить не пришлось.

Под разговор они свернули с дороги и зашли за кусты. Ганц остановился и бросил на траву свой мешок:

— Пришли. Так вот, если вы спектакль хорошо знаете, то и ту сцену помните, где Белый Эскимос готовится к схватке с сотней вражеских солдат. Обряд подготовки к бою как раз от этой сцены пошел. А поскольку герой в это время был один, то попрошу зрителей сесть в сторонке, — он указал место на траве, четко определяя положение «сторонки», — и не отвлекать меня. Смотреть можно, вопросы задавать нельзя.

— Белый Эскимос тоже был очень сосредоточен в этот момент, — прошептала Арра, послушно опускаясь на траву. Джузеппе пристроился рядом с ней.

И Ганц приступил к обряду. Сначала он, не торопясь, снял с себя куртку и рубашку. Сел по-турецки рядом с мешком. Потом раскрыл его и вытащил четыре тюбика, больше всего похожих на сильно увеличенные футляры с губной помадой.

— Маскировочная краска, — шепнула Арра на ухо Джузеппе. — Нам такие несколько раз выдавали для курсовых работ.

Ганц быстро и очень ловко — чувствовался большой опыт — покрыл руки, грудь, живот и даже спину большими неровными мазками черного, желтого, зеленого и коричневого цвета. Джузеппе растерянно заморгал — фигура человека, сидящего совсем рядом, шагах в пяти, не больше, расплылась, стала почти незаметной на фоне деревьев. Приходилось все время сосредоточенно смотреть на него, чтобы не потерять из виду. Ганц тем временем потянулся к арбалету. Быстро проверил его, подмазал кое-где из походной масленки. Еще раз осмотрел и отложил в сторону.

Потом начал рыться внутри, в многочисленных карманах своего безразмерного мешка и доставать оттуда бутылочки, часть из которых Арре с Джузеппе уже довелось видеть. Каждую он внимательно осматривал, особое внимание уделяя донышку, потом осторожно ставил на землю, одни справа от себя, другие — слева. Справа выстроились три одинаковые бутылочки, разделенные внутри прозрачной перегородкой на две половинки: с одной стороны плескалась молочно-белая жидкость, с другой — ярко-фиолетовая. На пробках специальными скобками были закреплены колечки такого размера, чтобы их легко было подцепить указательным пальцем. Рядом с этими тремя Ганц поставил пузырек побольше, с жидкостью желтой, густой и маслянистой на вид, и еще один — заполненный облачком густого серого тумана. Последней встала бутылочка, в которой клубился неприятный на вид, грязно-коричневого цвета газ, а к горлышку был пристегнут маленький прозрачный мешочек с голубыми гранулами. Слева Ганц поставил две скляночки — одну с белым легким порошком, вторую с какой-то сушеной травкой. Немного подумал и добавил к ним пузырек с оранжевой жидкостью, похожей на апельсиновый сок.

— Тоже, наверное, скажет, дедовские рецепты. — Теперь Джузеппе шептал на ухо Арре. — Особенно ксинитритил, вон тот, желтый.

— Я бы сказал, только вы же все равно не поверите. — Ганц даже не повернул головы в его сторону, сосредоточенно прилаживая на талию широкий пояс с множеством мелких кармашков, на каждом из которых был зелеными нитками вышит крохотный значок (вообще-то эти значки больше всего походили на странной формы загогулины, но, очевидно, они имели какое-то значение, возможно, даже магическое). — На самом деле все это остатки былой роскоши, того, чем меня алхимики еще в пору активности снабжали. А ксинитритил, — он взял желтый пузырек и аккуратно поместил в один из кармашков, — великолепно работает как зажигательная смесь.

— А вон те, двухцветные, что в них? — спросила Арра, сделав вывод, что период полной сосредоточенности у Ганца закончился и с ним уже можно разговаривать.

— Взрывчатка, — коротко ответил он, не менее осторожно распределяя бутылочки по соответствующим кармашкам.

— А как же ты их… Не боишься?

— Пока смеси в бутылках, ничего страшного случиться не может. А бутылки небьющиеся. Чтобы рвануло, нужно за колечко дернуть.

— И что будет?