Повелитель бурь

От базы до ручья было чуть больше километра. Здесь, на берегу, был сооружен примитивный водозабор, из которого вода по трубам подавалась на турбазу — точнее, в установленную на столбах двухтонную емкость, откуда она поступала в водопроводные краны и питьевые фонтанчики. Никакой нужды в столь сложном способе получения воды не было, и причиной сооружения этого, с позволения сказать, водопровода послужило желание прежней администрации турбазы, во-первых, освоить бюджетные средства, а во-вторых, успокоить некоторых излишне цивилизованных туристов. Они, видите ли, никак не могли понять, как это можно пить воду прямо из ручья, не прогнав ее предварительно по ржавым трубам и не выдержав несколько суток в не менее ржавой бочке. Единственным достоинством этого водопровода была предельная простота устройства, благодаря которой он безотказно функционировал на протяжении нескольких десятков лет.

Ирина и Глеб любили гулять вдоль ручья — это был один из самых живописных маршрутов. Сегодня прогулка оказалась испорченной, поскольку выяснилось, что ручей пересох. По каменистому дну, извиваясь между мокрыми валунами, текла тоненькая струйка дождевой воды, и это было все. На турбазе этого до сих пор не заметили благодаря двухтонному запасу воды и тому обстоятельству, что в дождь гораздо меньше хочется пить. Тем не менее, Глеб не на шутку встревожился. Действительно, пересохший ручей выглядел крайне загадочно, особенно если учесть, что в горах уже целую неделю гремели грозы и шумели едва ли не тропические ливни. Еще позавчера вода в ручье заметно поднялась, норовя выйти из берегов, а сегодня…

Он отыскал Арчила в комнате. Задрав ноги в ботинках на спинку кровати, тот сладко спал, оглашая помещение заливистым храпом абсолютно здорового человека, которому не о чем волноваться. Можно было подумать, что всю ночь он бродил по горам или разгружал вагоны с цементом. Глеб, однако, точно знал, что это не так: они с Ириной жили в соседнем домике, и храп Арчила Вахтанговича всю ночь долетал до них через открытую форточку, временами перекрывая далекие громовые раскаты. Поэтому Сиверов не стал деликатничать и, остановившись на пороге, во всю глотку гаркнул:

— Рота, подъем! Тревога!

Он хорошо помнил времена, когда подобный выкрик мгновенно поднял бы Гургенидзе на ноги. С тех пор, однако, утекло уже очень много воды, и Гургенидзе ограничился тем, что вздрогнул и открыл глаза. Его черные щетинистые усы поползли вверх и в стороны, из-под них сверкнула полоска белых, очень крупных зубов — Арчил Вахтангович улыбался.

— А, командир? Что такое, дорогой? Зачем кричишь? Палец поранил?

Глеб сжато, но исчерпывающе, объяснил Арчилу Вахтанговичу, почему кричит и что произошло. Гургенидзе спустил ноги с кровати, сел и шибко почесал заросший затылок. Вид у него сделался озабоченный.

— А ты уверен, дорогой? — спросил он, дослушав до конца. — Так-таки и пересох? В такой дождь? А может быть, ты немного заблудился — совсем чуть-чуть,

— он показал пальцами, на сколько, по его мнению, мог заблудиться Глеб, — и нечаянно вышел на старое русло? Оно здесь совсем недалеко, километра три, три с половиной. А что такое несчастные пять километров, когда рядом с тобой красивая женщина? Вах! С такой женщиной я бы прошел тысячу и ничего не заметил, кроме ее красоты! А потом удивлялся бы, спрашивал прохожих: скажи, дорогой, откуда возле моего дома тайга? Зачем белые медведи?

Примерно на середине этой речи он пришел в великолепное расположение духа, и к концу ее уже не столько говорил, сколько пел, сверкая черными глазами и оживленно жестикулируя. На Глеба, однако, его декламация не произвела никакого впечатления.

— Ты дурака-то не валяй, — сказал он. — Сначала разберись, куда у тебя из-под носа ручей подевался. Вот выпьют твои «солнышки лесные» всю воду из цистерны, будешь тогда рассказывать, что это им только кажется, будто воды нет. Небось, к озеру с ведрами не набегаешься. Десять километров — не шутка, а Ирину я тебе в сопровождающие не дам. И, кстати, в тайге белые медведи не водятся.

— Ну, бурые, — уже без прежнего запала поправился Гургенидзе и нехотя поднялся. — Какая разница? Так, говоришь, не заблудился? Ну да, конечно, такой, как ты, не заблудится, даже если ему заплатить… Хорошо, сейчас поеду, посмотрю. Наверное, где-то обвал случился, русло засыпало. Вообще-то, ничего страшного. Завал рано или поздно размоет.

— А если не размоет?

— А если не размоет, вода в ручье поднимется, перельется через завал и потечет дальше.

— А если ее наберется слишком много?

— Э, генацвале, зачем пугаешь нервного человека? Если ее наберется слишком много… Как унитаз работает, знаешь? Пшшшш!!! — Арчил губами, руками, глазами и вообще всем своим телом изобразил, как бурно низвергается в унитаз вода из смывного бачка. — Вот так и здесь. А мы с тобой сейчас находимся на дне этого унитаза.

— Очень мило, — сказал Глеб. — Спасибо, кацо. Утешил.