Повелитель бурь

Удодыч этих тонкостей не замечал — он тащил ящик. Выбравшись, наконец, из пещерки, он увидел Станового, который, нес ящик к вертолету. Удодыч подхватил свой груз и заторопился следом, не зная, что только что побывал на волосок от гибели.

Они забросили ящики в салон вертолета, заняли свои места, и Становой запустил двигатель. Удодыч заметил, наконец, что его шеф озабоченно хмурится, и поинтересовался, в чем дело.

— Да вот думаю, — признался Становой, — что нам делать с этими гробами. С одной стороны, если верить твоему отчету и собственным глазам, установка прошла испытания на «отлично». Что и говорить, ценный прибор, такой может в любой момент пригодиться. А с другой стороны, было бы намного безопаснее долететь до середины озера и утопить эти ящики к чертовой матери.

— Ну, давай утопим, — согласился Удодыч.

— Жалко, — сказал Становой.

— Ясное дело, ж-жалко! И п-потом, какого дьявола мы с тобой тогда к-корячились? 3-знал бы, сразу утопил. Вместе с движком. Только я не п-понимаю, Юрьич, как ты с-собираешься эти ящики мимо летунов п-протащить? Они же, хоть и п-пьяные, но не слепые. Сболтнут кому-нибудь, т-такая каша заварится…

— Не заварится, — сказал Становой. — Думаешь, зря я тебе спирта не дал? Это, брат, угощение для наших друзей с аэродрома.

Удодыч с сомнением пожал плечами.

— Все равно сболтнут, — сказал он. — П-протрезвеют, сообразят, что улетали мы налегке, а вернулись с ящиками, и сболтнут.

— Не сболтнут, — решительно разворачивая вертолет в сторону аэродрома, ответил Максим Юрьевич.

— То есть я хотел сказать, не протрезвеют.

Удодыч внимательно посмотрел на него. Становой улыбался знакомой белозубой улыбкой — той самой, которая так напугала Дмитрия Алексеевича Вострецова, когда тот вздумал интересоваться судьбой изобретателя Ляшенко.

***

Проводив взглядом уходящий на юго-запад вертолет, Глеб с досадой сплюнул на землю, сел на поросший ржавым мхом камень и закурил. Он опоздал совсем чуть-чуть, но все-таки опоздал. Да и могло ли быть иначе? Исход этого состязания был предрешен с самого начала. Противник действовал по четкому, хорошо продуманному плану и располагал для этого всеми необходимыми средствами — как финансовыми, так и техническими. Глебу же приходилось действовать вслепую, наугад — фактически, вдогонку. И если в большом городе такая тактика еще как-то могла увенчаться успехом, то здесь, в горах, попытки одинокого пешехода состязаться в скорости с вертолетами и «лендроверами» МЧС были заведомо обречены на провал. Помочь Глебу могло только чудо: чуда, увы, не случилось — он опоздал. Опоздал буквально на пару минут, и это решило все.

Глотая горький дым, Сиверов пытался решить, как ему быть дальше. У него еще оставалась слабая надежда, что замеченный им вертолет не имел к его расследованию никакого отношения. Судя по расцветке, он принадлежал не МЧС, а местному управлению гражданской авиации. Возможно даже, машина числилась за каким-нибудь сельскохозяйственным кооперативом — опыляла виноградники, что ли. Глеб не знал, используются ли вертолеты при опрыскивании виноградников, да это и не имело значения. Здесь, в районе озера, опрыскивать было нечего, на регулярный рейс какой-нибудь местной авиалинии это тоже не походило. Следовательно, это были именно те люди, которых Глеб намеревался подкараулить, сидя в засаде среди камней. Как он и рассчитывал, злоумышленники наведались на место преступления, чтобы окончательно замести следы перед появлением правительственной комиссии. Надо полагать, им было, что прятать, иначе они не пошли бы на риск, связанный с арендой вертолета.

Косвенно это подтверждало, что здесь действовала «рука Москвы». Чеченцы работают совсем иначе, местным спасателям это ни к чему — масштаб не тот, им такая задачка не по зубам, да и прилетели бы они на своем вертолете, нанимать «вертушку» на стороне им незачем… Что ж, вертолет — это тоже зацепка. Не угнали же они его, в конце-то концов! Скорее всего, вертолет был арендован, а это означает, что где-то — очевидно, где-то совсем недалеко отсюда — есть люди, которые им этот вертолет дали на вполне законных, официальных основаниях, а это уже след. Так оно обычно и происходит: уничтожая одни следы, человек оставляет другие…

«Спасибо тебе, Арчил, — подумал Глеб, втаптывая окурок в каменистую землю. — Ты спутал их карты, заставил торопиться и совершать ошибки. В конечном счете, ты их засветил. Про чеченских боевиков они могут рассказывать правительственной комиссии из Москвы — допускаю, что солидные министерские дяди им поверят. Они будут до смерти рады представить мировой общественности очередное свидетельство зверств чеченских террористов, и через месяц-другой в следственном изоляторе Лубянки будет сидеть парочка бородатых обвиняемых. Но у нас с тобой, Арчил, на этот счет свое, особое мнение, и веские аргументы в защиту этого мнения у нас тоже имеются.,.»