Повелитель бурь

Я так увлекся открывшимся мне даром, что почти не обратил внимания на два тревожных звоночка. После окончания восьмого класса я упросил родителей свозить меня в Санкт-Петербург и купить билет на настоящий океанский лайнер. Обзорный круиз на «Максиме Горьком» длился всего день, теплоход не отходил от берега и на двести миль, но все равно - я впервые был в открытом море. И - чувствовал себя препаршиво. Ветер был слабый, волнения почти не было, лайнер шел ровно, как автобус по шоссе. Когда я сидел в каюте, только едва заметное ритмичное покачивание чая в чашках отмечало, что я нахожусь не на суше. Но и этого моему желудку оказалось достаточно. Я даже украдкой сбегал пару раз в туалет - «стравить харч», как цинично выражаются видавшие виды боцмана, у которых, разумеется, никогда не бывает морской болезни. Вот уж не думал, что я могу оказаться ей подвержен и совершенно не ожидал от своего желудка такого предательства.

Боюсь, я попал-таки под Кинговское определение идиота, но я был слишком ослеплен своей мечтой, чтобы обращать внимание на такие мелочи. «Как-нибудь привыкну» - решил я, - «ничего удивительного, первый раз в море, в сотый раз - все будет зашибись».

Второй звоночек был еще тревожнее: я не прошел военкоматскую медкомиссию. Любой россиянин поймет, что это значит. Не пройти военкоматскую медкомиссию, значит находиться если не при смерти, то около того. «Симптомокомплекс Меньера» написали мне в медицинской карте и выставили с белым билетом. Все остальные прошедшие медкомиссию одноклассники завидовали, перешептывались, намекали на папины связи и предлагали поделиться способом «закоса». Я лишь пожимал плечами.

Сильно встревожиться мне помешало то, что у меня, наконец, наступил прорыв в освоении управления ветром, и я был упоен открывшимися мне новыми возможностями. Это случилось неожиданно. Мы с родителями поехали в сад, родаки ковырялись в огороде, а я пошел погулять в поля. И тут набежали тучи, и запахло грозой. Погода была теплой, даже жаркой, ветер - прохладным и приятным и я даже и не собирался применять свои умения. Я просто стоял лицом к набегающим волнам травы и декламировал Пушкина: «Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч»... и вдруг почувствовал ...что-то.

Представьте, что вы опустили руки в кисель и наткнулись там на подергивающуюся натянутую веревку. Так вот, то, что я ощутил, было совсем на это непохоже, но на все остальное это было похоже еще меньше. Я рефлекторно схватил эту веревку, потянул... и чуть не упал, потому что ветер, только что упруго дувший мне в грудь, вдруг толкнул меня в спину. Я вздрогнул, моментально потерял это ощущение и отвесив челюсть, смотрел на траву вокруг себя. А трава показывала, что воздух над ней сошел с ума - маленькие вихри спонтанно возникали в радиусе ста метров вокруг меня, сливались друг с другом, носились в разные стороны, дробились и таяли, ветер то дул мне в спину, то в лицо, а то - вообще затихал. И продолжалось это минут пять, после чего потихоньку сошло на нет и снова сильный порывистый ветер дул мне навстречу, гоня налитые дождем и молниями тучи. Но я стоял, ошарашенный, еще с полчаса и только начавшийся ливень погнал меня искать укрытие. Сколько я не пытался повторить этот фокус после грозы в тот же день - у меня ничего не вышло. Но я не расстраивался и правильно делал - на другой день с утра это получилось почти сразу. И я развернулся в полную силу.

Теперь я мог «включить» и «выключить» почти что любой ветер - от слабого дуновения до приличного шквала. Разумеется, мне хотелось научиться «включать» и «выключать» ураганы, но, во-первых, я опасался пока иметь дело со столь разрушительными ветрами, а во-вторых, при попытке создать очень сильный ветер меня слегка мутило и мир начинал потихоньку раздваиваться перед глазами. Поэтому, опасаясь надорваться, я пока ограничил свои попытки просто сильными ветрами. Но и этого вполне хватало, чтобы я чувствовал себя немного богом. И любую цену я заплатил бы тогда тому, кто предложил бы отправить меня в век парусных судов. Видимо, Сатана все же не существует, ведь это была бы для него идеальная сделка, с учетом того обстоятельства, о котором я уже тогда в глубине души догадывался, но старался не замечать.

К 18 годам я мог менять воздушные потоки в примерно пятикилометровом радиусе вокруг себя, как заблагорассудится. И - немного поуспокоился насчет своего просчета с датой рождения. В конце концов, есть еще парусные суда в море, и есть еще парусные яхты и парусные регаты.