Повелитель бурь

— На твоем месте я не стал бы на них рассчитывать, Эльрик. Прости меня за откровенность, но то, что ты сделал, никогда не забудется. Твои соотечественники лишились родины, не по своей воле остались без крыши над головой. Когда Имрирр Прекрасный, древняя столица Мельнибонэ, был разрушен, тебя проклял каждый его житель.

Эльрик усмехнулся.

— Возможно. Но я хорошо знаю свой народ. Мы, мельнибонийцы, древняя раса, славимся своей мудростью и редко позволяем чувствам брать верх над разумом, в особенности когда речь идет о нашем благосостоянии.

Мунглам иронически поднял брови, и Эльрик понял, о чем подумал его товарищ.

— Я — исключение из правила. Но сейчас Каймориль и мой брат покоятся в развалинах Имрирра, а мои страдания в какой-то мере искупили мою вину. Думаю, мои соотечественники это понимают.

Мунглам вздохнул.

— Будем надеяться, что ты прав. Кто командует отрядом мельнибонийцев?

— Мой старый друг, один из Повелителей Драконов, Хранитель Пещер. Его зовут Дайвим Твар.

— Кстати, что стало с драконами? Где они?

— Вновь спят в пещерах. Их можно будить не чаще одного-двух раз в столетие: на восстановление сил и запасов яда уходят долгие годы. Если б не эта их особенность, мельнибонийцы и сейчас правили бы миром.

— Твое счастье, что их могущество сломлено.

— Кто знает? — задумчиво сказал Эльрик. — Если я соглашусь стать предводителем нынешних скитальцев, мы еще сумеем создать новую Великую Империю, наподобие той, что создали наши предки.

Мунглам промолчал. В глубине души он был уверен, что завоевать Молодые Королевства будет не так-то просто. Мельнибонийцы были древней расой, жестокой и мудрой, но они вырождались. У них отсутствовала жизненная сила варваров, предки которых построили Имрирр Прекрасный и многие другие города Великой Империи. Повелители Драконов все еще купались в лучах былой славы, но дни их были сочтены.

— Мы поедем к Дайвиму Твару утром, — сказал альбинос. — Надеюсь, он вспомнит, что самолично уничтожил эскадру, напавшую на Имрирр, а также учтет угрызения совести, которые меня мучают, и проявит снисходительность.

— В таком случае, пойдем спать, — предложил Мунглам. — Мне необходимо отдохнуть, а меня ждет одна милашка, и терпение ее скоро может лопнуть.

Эльрик пожал плечами.

— Иди, я еще посижу.

Черные тучи все еще висели над Бакшааном, когда рано утром Эльрик и Мунглам оседлали коней и поскакали по улицам, омытым дождем, направляясь к южным воротам города.

Вместо безвкусной, кричащей одежды, которую обычно носил альбинос, на нем были кожаные темно-зеленые брюки и куртка с вышитым на ней гербом Императоров Мельнибонэ: алым драконом на золотом поле. Палец Эльрика украшал перстень: редкий акторийский камень в серебряной оправе тончайшей работы. Этот перстень носили предки Эльрика в течение десяти тысяч лет. Костюм альбиноса довершали короткий темно-зеленый плащ и сапоги до колен. На его поясе висел рунный меч, еще более древний, чем перстень, выкованный богами в те далекие времена, когда на Земле еще не зародилось человечество. Странный и ужасный симбиоз существовал между мечом и человеком, который им пользовался. Человек без своего меча стал бы калекой, меч без человека не смог бы питаться кровью и душами, необходимыми для его существования. Они всегда были вместе, человек и меч, и ни тот, ни другой не знали, кто из них кем повелевает.

Мунглам, в отличие от своего друга всегда обращавший внимание на погоду, поднял воротник плаща, вполголоса выругался.

Примерно через час они подскакали к опушке леса. Эльрик только по слухам знал, что его соотечественники разбили здесь лагерь. Бакшаанцы видели нескольких высоких незнакомцев в тавернах на южных окраинах города, но это их не встревожило, так как они считали, — и не без оснований, — что захватить Бакшаан гораздо труднее, чем слабо укрепленные вильмирийские города. Эльрик решил, что мельнибонийцы остановились здесь, чтобы отдохнуть и сбыть награбленное добро на городских базарах.

Дым больших костров поднимался сквозь густую листву в небо. Эльрик и Мунглам осторожно ехали среди деревьев, вдыхая свежие запахи леса. Внезапно из-за кустов вышел имриррский воин, одетый в стальные доспехи и меха. Забрало его было опущено. Не узнав альбиноса, часовой громко крикнул:

— Стойте! Что вам здесь надо?

— Немедленно пропусти меня, — нетерпеливо сказал Эльрик. — Это я, твой Император.

Часовой судорожно вздохнул, опустил длинное зазубренное копье. Подняв забрало, он посмотрел на сидевшего перед ним в седле человека, и на его лице попеременно отразились отчаяние, страх и ненависть. Он коротко поклонился.

— Тебе здесь не место, сир. Ты отверг и предал свой народ пять лет назад, и хотя я почитаю королевскую кровь, текущую в твоих жилах, я не могу ни подчиниться тебе, ни выказать свою преданность, на которую ты вправе был когда-то рассчитывать.