Повелитель Человечества (ЛП)

Один из рыцарей Джаи вошёл вместе с другим отрядом сервиторов, окутанный испарениями портала. Другой неподвижно стоял на краю портала, пойманный щупальцами золотого тумана, и наполовину повернувшись, чтобы оглянуться на остальную часть походной колонны. Зефон слышал, как баронесса кричала на придворного, требуя продолжать движение.

В ответ раздался запинавшийся и хриплый голос пилота:

– Император. Мой Император. Омниссия.

– Не оглядывайтесь, – резко произнёс Диоклетиан. – Баронесса, немедленно уводите своих придворных.

Высокий силуэт Джаи покачивался от тяжёлой поступи, сотрясая пол, когда она с лязгом зашагала вперёд. Остальные рыцари последовали за ней неровным строем, перемещаясь среди орды сервиторов и перешагивая через них.

Когда Зефон подошёл к порогу портала, извивавшиеся щупальца тумана коснулись пластин его брони. Они не принесли ни аромата, ни вкуса, ничего о том, что ждало его на той стороне. Над ним покачивался остановившийся силуэт охваченного благоговением рыцаря. По обе стороны от него киборги “Таллаксы” входили в золотую мглу. Туман отражался на их заполненных кровью лицевых куполах.

Зефон начал поворачиваться и застыл. Что он увидит, оглянувшись назад? Яркий свет, подобный вспышке солнца, звенящую конструкцию, поднятую над землёй? Ядро черноты в самом центре мерцающего грозового света? Трон с короной энергии и фигурой на нём, эта фигура…

– Не оглядывайтесь! – Диоклетиан был рядом, толкая Кровавого Ангела рукоятью копья.

Но Император… Сам Трон Терры…

– Шевелись, Вестник скорби. Шевелись немедленно.

Зефон сглотнул, коснулся золотого тумана и сделал первый шаг в паутину.

Глоссарий

Eternity Gate – врата Вечности

Hibran Arch – арка Хибран

Kath Mandau – Кат Манду

Sagarmatha – Сагарматха

Третья часть

Смерть мечты

Пятнадцать

Пути Механикум

Истинная паутина

Вечная война

Конвой следовал по туннелям из тёмного металла и светящихся схем. Учитывая его профессию Аркхану Лэнду было не привыкать к мраку подземных комплексов, но всё же он находил окружение странно угнетающим. Дело было не в темноте, потому что стены излучали слабый электрический свет от линий схем. И не в тумане, который, видимо, появлялся просто сам по себе из ниоткуда, но когда техноархеолог понял, что он не являлся ядовитым, то легко забыл о нём.

Нет, источником угнетающего чувства являлось знание о том, что находилось за этими металлическими стенами. Конечно, он верил. Он верил настолько истово, насколько вообще мог верить человек, что психическая непоколебимость Омниссии сохранит эти проходы защищёнными.

Но всё же.

Лэнд никогда не считал себя слишком впечатлительным. Во время экспедиций в древние катакомбы инфотемниц опасность главным образом исходила от неизменных многочисленных автоматизированных защитных систем, и он не волновался о том, какие мифические чудовища могут скрываться в тенях за пламенем факела. Теперь же он не мог отвести взгляд от покрытых схемами стен, и вздрагивал от малейшего звука проезжавшего мимо танка или грохота генератора. Он думал о варпе – самом варпе – который разбивался в вопящем чудовищном величии о внешние стены туннелей совсем рядом с ними. Он не слышал его, он не видел его, но он знал, что варп был там. Осада, невидимая для чувств.

“Как прогулка под океаном, – подумал он без улыбки. – Когда всё время опасаешься, что транспортные трубы дадут течь”.

Постоянные мысли о туманных ужасах сделали путешествие совсем безрадостным. И ещё ему не с кем было поделиться своими страхами в конвое. Сёстры Тишины уже всё знали, и казалось, это их совершенно не волновало. С архимандриссой было бесполезно разговаривать о чём-то несвязанном со статусом конвоя, а боевые сервиторы вообще не умели говорить. Баронесса Джая и её придворные всё ещё оставались в неведении о паутине и варпе снаружи. Возникла забавная мысль. Как их ограниченные интеллекты должны напрягаться, чтобы осмыслить всё это.

Зефон, конечно, знал правду. Но спокойный ангелоподобный Зефон проводил большую часть путешествия в одиночестве, когда не был рядом с Диоклетианом. Ах, пусть так.

Иногда встроенные в стены части схем разрушались и искрили. Лэнд вздрагивал каждый раз и шёл быстрее.

Определение любых временных показателей здесь оказалось невозможным. Разные хронометры конвоя отсчитывали секунды, минуты и часы в обоих направлениях без всякой последовательности. Системы одного сервитора показывали дату за триста лет до провозглашения Великого крестового похода. Собственный хрон Аркхана Лэнда функционировал вполне нормально в течение почти четырёх часов, после чего начал отсчитывать от семи до пятидесяти секунд за раз. Иногда он останавливался на неопределённое время, а затем самостоятельно снова запускался. Лэнд прекратил бесполезные попытки разобраться в этом.