Повелитель четверга. Записки эмигранта

Меньше всего ему хотелось сейчас суеты, сюсюканья, завязанных или зажмуренных глаз, восторженных восклицаний, вздымания пухлых рук… всех этих мучительных семейных мыльных пузырей… примерки нового розового пиджака или итальянских туфель…

– Ну что еще?

– Зажмурь глаза!

– Не буду. Сил нет.

– Нет, зажмурь!

– Теперь заходи.

Почти угадал, новый костюм. Маренго. Любимый цвет. И несколько рубашек. Два галстука. Оба сероголубые. Все это великолепие на плечиках, подвешенных на старой хрустальной люстре в гостиной.

– Посмотри, какая красота! Ты же будешь искать работу! Ты должен выглядеть как человек из респектабельной семьи, а не как гопник.

Пощупал материю. Но наотрез отказался примерять. Тело его не слушалось. Усики вяло шевелились.

– Позже, прошу вас. Чудный костюм, надеюсь, не будет слишком велик. Я похудел. Только куда я в нем пойду? Везде одна и та же дрянь. Свиные рыла вместо лиц.

Сел за обеденный стол и охватил в отчаянии голову руками. Но не разрыдался, слез не было. Неожиданно вспомнил потное дебильное лицо регулярно избивающего его уркагана в первые годы заключения. Заскрежетал зубами. Однажды он преодолел страх, бросился на подонка, схватил за горло и начал душить. Чуть не задушил. Избиения прекратились. Но через несколько лет, в другой тюрьме…

Тут впервые подал голос дядя: «Успокойся, Грегор. Мы понимаем, что ты пережил. Постарайся все забыть и начать сначала. Тебя надо постричь. Седину на висках подкрасить. И маникюр сделать. A-то выглядишь на пятьдесят…»

Дядя Лео вынул из сумки ножницы и другие принадлежности своего ремесла.

– Ради бога, позже, видишь, я едва дух перевожу… боюсь, в обморок брякнусь. Дай поесть спокойно. Мама, есть суп?

– Конечно, твой любимый, грибной. И сметанка… Я же тебе говорила…

– Налей тарелочку. И воды дай стаканчик. Из-под крана.

– Зачем из-под крана, у нас есть кока-кола. И лимонад.

– Не надо колу, дай воды…

Мать проворчала: «Какой ты привередливый, сын! Специально экономила, собирала, готовила, чтобы ты хорошо поел-попил после тюрьмы. А ты…»

Но воды принесла. И поставила перед Грегором граненый стакан. Обвеяв его неизвестным ему ароматом дорогих духов.

Подумал сквозь туман: «Откуда у нее такие духи? Неужели репетиторством заработала?»

– Спасибо. Теперь не смотрите на меня, замрите, я хочу супчик похлебать. В тишине.

Дядя Лео почмокал губами и попросил: «Лерочка, плесни и мне супца. И белого хлеба нарежь, сестричка!»

Улыбнулся и стал похож на чайник для заварки. Грегор заметил это и тихо рассмеялся.

Дядя Лео съел тарелку супа, в который мокал белый хлеб, а затем попросил у сестры водки. Явилась запотевшая бутылка Абсолюта. Лео налил себе полстакана, почмокал и жадно выпил. После этого встал, похлопал Грегора по плечу, поцеловал сестру в плечико и вышел в прихожую.

– Братик, а как же жаркое, пирог?

– Спасибо, спасибо, я сыт и пьян и нос в табаке. Встретил племянника и удаляюсь. В другой раз постригу бедолагу.

Когда за ним захлопнулась входная дверь, напряжение, висящее в воздухе, уменьшилось, Грегору полегчало. Даже показалось, что все не так уж плохо. Перед глазами быстро промелькнули сиреневые соблазнительные картины. Он отогнал их усилием воли.

Налил себе маленькую рюмку водки.

– Мам, а тебе?

– Налей и мне, грешнице. Сейчас принесу жаркое и пирог.

– Положи мне, пожалуйста, совсем немного жаркого и маленький кусочек пирога. A-то я с непривычки лопну. Или сблюю как Венечка на Курском вокзале. Суп вкусный.

– Для тебя старалась. Грибы на базаре купила. Дорого все.

– Скажи, а зачем ты бальное платье надела? Декольте до пупка.

– Ну как же, праздник. Сыночек любимый из тюрьмы возвратился. Хотела тебя порадовать. Или ты забыл, как…

– Понятно. Как ты жила тут эти двенадцать лет? На свиданиях мы с тобой так ни разу и не поговорили по-настоящему.

– Жила как живется, по тебе скучала.

– А откуда деньги на костюм взяла? Дорогой… Неужели в школе или частными уроками заработала?

– Если бы… Нет, мне один человек помогал. Предприниматель. Добрый, щедрый.

Грегор заметил, как сверкнули ее обычно блеклые глаза и затряслись руки.

– Ты мне про него ничего не рассказывала. Про щедрого.

– Боялась, что ты ревновать будешь.

– Я буду ревновать? Ты что? Ты же свободный человек. Я только рад буду, если ты счастливой станешь. Когда свадьба? Тебе ведь еще и шестидесяти нет, самое время замуж за доброго и щедрого предпринимателя. Ягодка. И платье подойдет.

– Как тебе не совестно, бесстыдник. Ягодка… Я вся извелась. Ты же знаешь, что я только тебя люблю. А с ним общалась, только потому, что деньги были нужны. Не только на костюм, но и долги заплатить и за квартиру. И Лео помочь надо было. Он все свои доходы в карты проигрывает. А потом ему есть нечего. Нюхает кокаин. Но я ему не судья. Каждый живет, как может. Цены-то поднялись на все, школу вот-вот закроют. Частные уроки никому не по карману, у людей денег нет, инфляция, все идет на военные расходы. Погоди, поживешь, увидишь. Чуть из квартиры меня не выгнали.

– Как так деньги? Ты что же себя продавала? Ради моего костюма?

Грегор сказал это и сразу же пожалел. Но было уже поздно.