Повелитель драконов (СИ)

Солнце было в зените. Мы с Дереком беседовали: я рассказывал ему о королевском дворе. Незаметно для меня, стало тихо, казалось, все в мире остановилось. И вдруг раздался могучий рык. Все птицы, таившиеся в листве, стремительно вспорхнули и полетели прочь. Пока мы оглядывались и заодно пытались успокоить встревоженных коней, солнце затмила тень. Это непроизвольно заставило поднять нас головы к небу. Там парил огромных размеров дракон. Чешуя его отливала багряным. Он пролетел вперед и грациозно развернулся.

Дерек направил коня в сторону дракона и обнажил клинок. Дракон же завис в воздухе и взмахами своих могучих крыльев заставлял верхушки деревьев раскачиваться. Разинув пасть, он не зарычал и не стал жечь все кругом. Из нее полились громкие шипящие слова. Я приготовился к худшему. Дерек же услышав драконьи слова, остановил коня. Поравнявшись с ним, я поинтересовался что произошло.

— Он сказал… посторониться, — ответил он мне и стал разворачивать коня.

А дракон резко метнулся вверх и, совершив петлю, стал снижаться. Мы погнали коней прочь.

Спустя мгновение раздался грохот, затряслась земля. Мы остановились и обернулись. Красный дракон, с короной рогов на голове, уже сидел на своих четырех огромных когтистых лапах. Желто-красные его глаза с кошачьим зрачком смотрели на нас с некоторым любопытством, и даже ожиданием. Спешившись и привязав покрепче коней, что не прекращали беспокойно ржать и брыкаться, мы направились к дракону. Он грациозно вытянул шею, встрепенулся и наклонил голову к нам поближе. Одним глазом теперь он уставился на нас и внимательно рассматривал. От него разило обжигающим жаром и запахом гари и пепла, от которого жгло ноздри, и слезы наворачивались на глаза.

Первым развеял тишину Дерек. Он громко стал произносить слова на драконьем. Дракон либо не понял, либо не счел нужным отвечать.

— Что ты сказал ему? — поинтересовался я, не отрывая взгляда от дракона: нужно было быть на стороже.

— Я… — Дерек не успел ответить.

Дракон резко поднял свою голову. Дерек принял стойку и поднял клинок, я насторожился, а кони стали нервно ржать. Дракон же стал издавать непонятные звуки, не похожие даже на драконьи слова. Он… смеялся? Возможно. Никакого другого объяснения этим звукам я дать не мог.

— Вы еще не позабыли примитивный язык orin? — раздался, как гром, голос дракона. — Да. Ваш род мог teel… говорить… только знаками. Пока orin не научили вас общаться.

Мы с Дереком непонимающе переглядывались.

— Что ж, teel'orin, вот мы и встретились снова. Я не держу на вас зла за то, что вы убили меня.

— Я никогда прежде не встречался с тобой, — ответил ему Дерек, не опуская меча.

— Ты, teel'orin, нет, — он поднял переднюю лапу, сложил пальцы в кулак, оставив только один вытянутый коготь, и аккуратно протянул к Дереку. Тот не двинулся и не попытался защититься, но напрягся и насторожился. Дракон же пододвинул свой коготь к груди Дерека и остановил его, едва не коснувшись ее. — Они, да! — добавил он и после убрал лапу. — Drula rad’zarah… Прошлое в прошлом. Я Crau’tu-use… Кро’туус.

Дерек пристально глядел на дракона, видимо, оценивал его, пытался понять, что тот задумал и стоит ли ему доверять. Но, в конце концов, убрал клинок в ножны и представился:

— Я Дерек, сын Мирона и Адды Гиблеров. А это Соворус Марет, — я счел нужным поклониться. — Еще не встречал дракона, который бы захотел поговорить, а не поливать все огнем.

— Не все мои blaadir… братья по крови столь же разумны, — утробный голос дракона бил по ушам. — Некоторые даже не могут побороть свою природу.

— Ты сказал, что я… или носитель драконьей крови уже убил тебя когда-то, но ты стоишь передо мной… не призрак, а живой.

— Мы не умираем, — сказал дракон.

— Две сотни лет назад вас истребили первые повелители. Что значит: «мы не умираем»?

— Ты можешь убить тело, но не hadr’za… душу. Оставь ее, и мы встанем вновь, сколь бы не было ран на теле. Но ты, teel'orin, выпускаешь ее из тела. И она летит далеко, в Orinaar, гнездовье. Там мы рождаемся вновь. Новое тело, но старая hadr’za, старая память. Поэтому я вспомнил тебя сегодня, teel'orin. Так и каждый orin помнит все.

— Из-за этого вы возвращаетесь? Чтобы отомстить? — спрашивал Дерек.

— Нет, — отрезал дракон.

— Тогда чего же ты хочешь, Кро’туус?

— Teel… Поговорить, — отвечал дракон, осматривая нас своими желтыми глазами. — Я сказал, что не все orin могут побороть свое естество. Это тяжко, rhez’da… больно. Но черные orin смогли это сделать, когда-то. Не все blaadir приняли их за это. Я — один из немногих orin, что отрекся от своих желаний. И тот, кто истинно выполняет zadhar… долг, возложенный на наш род.

— Долгом ты называешь тиранию и рабство? — грубо спросил Дерек.

— Кровь orin в твоих жилах вскипает огнем, я чувствую это, — держал ответ дракон и, похоже, нисколько не возмутился обвинению, или умело не показал виду. — Но не стоит гневаться. Все названное тобой лишь наше естество, желания и пороки. Наш zadhar всегда был в ином. Orin должны стеречь gatzar… грань… мироздание, от того, что скрывается в глубинах.