Повелитель душ 2 (СИ)

— Только что кто-то выложил видео в сеть академии… Вот… — Парень протянул чемпиону свой родовой планшет. — Можешь сам посмотреть.

Печёнкин замер на месте и, очевидно, что-то срочно-обморочно продумывал в своей голове, но протянутый к нему планшет в руки так и не взял. Видимо, поверил сразу.

Я подошёл к нему сзади и похлопал по плечу:

— Ну что, уже объявил коричневый уровень опасности?

Чемпион скосил на меня непонимающий взгляд:

— Что?

— Говорю, от страха уже обосрался?

Глаза Печёнкина расширились, и их мгновенно заволокла пелена ярости. Он заорал:

— Да ты! Да я тебя…

— Тихо!!!

Крики Печёнкина остановил короткий рёв Горлуковича, что подошёл вплотную к нам со стороны полигона номер семь.

Декан посмотрел на нас с Печёнкиным строгим взглядом и спросил:

— Что за шум, а драки нет? Это — безобразие! Когда шум — драка должна быть!

А после этого, улыбнулся одними только глазами.

Хохмит…

Хотя… в каждой шутке есть доля шутки… а всё остальное — правда.

Горлукович декан факультета боевой магии. Туда же и боевое искусство входит. Да и, в принципе, всё, что про бой — это про его факультет. У мужика — хочешь не хочешь, а будет профессиональная деформация. Так что доля правды в его шутке точно есть.

Меж тем, Горлукович продолжал:

— Лесков, что произошло?

Я развёл руки в стороны и без малейшего зазрения совести тут же слил этого товарища:

— Да вот, человек настойчиво рекомендовал мне не поступать на факультет боевой магии.

Глаза Горлуковича мгновенно сузились, и он впил в своего чемпиона очень-очень недобрый взгляд. Вопрос прозвучал холоднее стали на морозе:

— Это так?

Хе-хе! Ещё бы он не злился на Печёнкина! Горлукович только несколько пар назад пляски передо мной устраивал — зазывал меня к себе на факультет. Для этого решил самостоятельно занятие провести, что-то мне там напоказывать такого, чтобы я согласился, а тут такое…

Печёнкин, похоже, впервые увидел такой взгляд от декана. Даже побледнел как-то и пробубнил что-то неразборчиво себе под нос.

Учитывая, что он чемпион, значит, он лучший в академии на факультете Горлуковича. Может, в попку его тут и не целовали и пылинки с него не сдували, но чувствовал он себя тут, очевидно, крайне расслабленно.

Горлукович прервал невнятный бубнёж пацана:

— Я спросил — это так⁉

Пацан продолжил бубнить:

— Да я… я не это имел ввиду… — Но внезапно растерянность в его глазах сменилась злостью. Он поднял голову. — Да, так я ему и сказал! Этой выскочке… — он повернул голову в мою сторону, побагровел и чуть ли не слюной брызнул. — Лучше не соваться на факультет боевой магии! И это сказал ему я — лучший боец академии!

Горлукович на это лишь недобро улыбнулся и обратился ко всем пятикурсникам, что всё ещё не расходились несмотря на то, что уже сильно опаздывали на следующую пару:

— Сколько раз я через вашего преподавателя по боевой магии — Инессу Александровну, вбивал в ваши головы, что ни в коем случае нельзя недооценивать соперника⁉ Сколько раз передавал и говорил сам, лично, что как только кто-то из вас «зазвездится» — то это будет началом вашего конца?

Декан подошёл вплотную к Печёнкину и продолжил:

— И речь про «зазвездиться» шла про, действительно, звёзд, а не про тебя. Что толку от того, что ты лучший в академии, если на международных соревнованиях не можешь попасть даже на призовое место?

Печёнкин и так был красным, и я думал, что ещё краснее стать нельзя. Я ошибался — можно! Правда, скорее, не красным, а уже бордовым!

Декан же продолжал:

— Какая у вас следующая пара?

Кто-то из толпы ответил:

— Боевое искусство.

А затем, ещё несколько человек повторили то же.

Декан кивнул:

— Я сообщу Митрофанову, что у вас вместо боевого искусства — будет ещё одна пара по боевой магии. Будет наглядный пример моим словам. — он перевёл взгляд на Печёнкина. — А вы, «звезда» академии, готовьтесь к спаррингу с — как вы выразились, «„выскочкой“».

Всё ещё красный чемпион ответил:

— Я готов!

На что Горлукович усмехнулся:

— Надеюсь. Иди в раздевалку синего угла. — И махнул рукой. — Все — внутрь!

После секундной паузы, пятикурсники под шепотки между собой потянулись внутрь полигона, а за ними в конце пристроился Гаррин, что стоял всё это время тихо в сторонке и не отсвечивал.

В это же мгновение, у меня пиликнул родовой планшет и, достав его из чехла, я открыл сообщение подписанное отцом:

«Хрулёв нашёл связного. Ты нужен в имении, срочно, время очень критично! Выдвигайся сейчас же!»

Горлукович же с довольной улыбкой на лице, проводил взглядом пятикурсников и положил ладонь мне на верхнюю часть спины, рядом с шеей:

— Владимир, твой — красный угол. Я тебя сам провожу туда, ты ведь пока там ещё ни разу не был…

Но вместо ответа ему, я просто показал экран планшета с сообщением.

Фамилия Хрулёва ему ничего не скажет, также он совершенно ничего не поймёт в делах нашего рода, но то, что мне пора — вот это, он поймёт. Причём, пора прямо сейчас.

Глядя на экран моего планшета, декан сначала покраснел, потом побледнел, затем, уставился на меня каким-то нечитаемым взглядом. Но в его глазах я увидел какое-то… отчаянье, что ли…