Повелитель гоблинов

Гальянка послушалась Друля и встала на самую середину плота. Не хотелось ей становиться младенцем. Праздником ее было не удивить. У эльфов и так вся жизнь – праздник. А самое главное ей было не до игр. Нужно было спасть эльфов, маму и папу.

Они снова погрузились на плот и поплыли к противоположному берегу, который узкой лентой виднелся впереди. Когда они отплыли от берега на порядочное расстояние, то вода заходила вокруг них волнами, и послышался хрустальный звон ее голоса.

– Дети мои, – ласково, ласково, красиво и певуче стало говорить озеро, – вы устали, вам нужно отдохнуть. Сколько можно бегать по свету и делать глупости? Но теперь все позади, и я вас не оставлю. Идите ко мне, я обниму вас и успокою, согрею своими ласками, сниму с ваших плеч все заботы и нужды. Вы забудете про страдания и боль, про печаль и горе. Никто не обидит вас, никто не побьет. Я защищу вас от кого угодно. Идите же ко мне!

Речи Колыбельного озера были так сладки и нежны, так проникали в самую душу, что всем просто захотелось броситься в его волны, чтобы насладиться покоем и счастьем. А оно продолжало:

– К чему куда-то спешить и подвергаться опасностям, когда можно просто наслаждаться жизнью. Зачем суетиться и стремиться к невозможному? Остановитесь на миг и подумайте, неужели то что вы делаете так уж необходимо? Так нужно? Ведь все это просто мираж. Даже если вам что-то и удастся, то что из того? Тут же появятся новые заботы, новые задачи куда сложнее и труднее прежних. И все опять начнется заново. И так до самой смерти. Вы даже не успеете оглянуться, как она придет за вами и позовет за собой. И тут начнешь понимать, что жизнь прошла впустую, и ничего в ней не сделано. Ничего не получено. Опомнитесь и идите ко мне. У меня счастье, радость, веселье и покой. У меня бессмертие и вечное детство.

В такт своей песне озеро начало раскачивать плот на волнах, чтобы те, кто находился на нем, почувствовали себя как в колыбели. Головы у них закружились, в глазах затуманилось. Песня успокаивала и убаюкивала. Каждый чувствовал себя на вершине блаженства.

А волшебное озеро стало обращаться к каждому в отдельности и начало с филина.

– Настрадамус, – звало оно, – Настрадамус. Ты стар и одинок. Ты никому кроме меня не нужен. Иди ко мне, под моими крыльями ты обретешь счастье, молодость, силу. Ты видел, как резвятся молодые филинята на берегу. Неужели тебе не стало завидно? Но еще ничего не потеряно. Взмахни крыльями, сделай вперед несколько шагов, и я отнесу тебя к ним. Ты будешь уже другим. Ты будешь счастливым.

И Настрадамус не выдержал. Он попытался взлететь, но так как стоял на бревнах, а филины не могут взлетать с ровной площадки, у него не получилось. Тогда он побежал к воде.

Тут Друль и Гальянка словно проснулись, опомнились и схватили его за крылья. Еще бы миг, и они не успели бы. А филин возмущенно загугукал и стал вырываться.

– Отпустите меня, друзья мои, – кричал он. – Отпустите! На что вам такой старик как я? Лучше я стану молодым и сильным, и принесу вам намного больше пользы! Дайте мне омочиться в этом чудном озере.

А Друль и Гальянка уговаривали его остаться с ними, потому что понимали, что филин всего лишь околдован озером и говорит не от себя. Зато сами они полностью освободились от его чар.

Тут вдруг раздалось громкое ржание. Они обернулись и увидели Ларису. Пони встала на дыбы, поводья, что держали ее на привязи у мачты, порвались, и она бросилась в воду и поплыла к берегу, где веселились все те, кого заманило Колыбельное озеро. Волны подхватили ее и понесли туда словно на прозрачных ладонях. С каждым метром лошадка становилась все меньше и моложе, пока не стала новорожденной пони. Скоро она скрылась из глаз.

– Лариса! – чуть не со слезами крикнул ей вслед Друль. – Куда же ты? Ай-яй-яй! Ведь тебя мне подарил Женя! Что же я ему скажу, когда он спросит про тебя, где ты?

Зато Настрадамус стал самим собой и виновато крутил головой и хлопал глазищами.

– Что это со мной было? – бормотал он. – Чуть ведь было не бросил вас. Ай, как стыдно!

А Гальянка так обрадовалась, что он так говорит, что стала обнимать и целовать его.

– Как здорово, что ты не улетел от нас, – говорила она. – Да я и сама чуть было не прыгнула в воду. Хорошо, что меня Друль вовремя взял за руку.

Настрадамус закивал головой.

– Точно, точно, просто невозможно было удержаться, – сказал он. – Ведь я явственно слышала голос моей матушки. Это она меня звала. Прямо как в детстве, когда я выглядывал из любопытства из гнезда, она звала меня обратно. Да так, эдак ласково, ласково.

– И я тоже слышала мамин голос, – призналась Гальянка. – Как же так, думаю, ведь я оставила ее во дворце. Откуда она здесь? а голос был точь в точь ее.

Друль тут же опустил голову.