Повелитель Големов (СИ)

Макс вытер капли пота рукавом своей военной робы, застиранной до дыр. Поднял платок, что прикрывал от песка нос и рот, да сплюнул на горячий песок. Взгляд парня был прикован на восток. Со стороны ангаров, что находились в восточном крыле крытого тех-корпуса базы, сейчас, с минуты на минуту, технари должны были подогнать младшего лейтенанта Геркулеса. Да, возможно что, для кого-то это был всего лишь - просто шагающий танк-штурмовик. Если быть точнее, то - ШТ "Геркулес 21м", которых, военные заводы Империи наштамповали более двадцати тысяч единиц. Только вот, для Макса, это был его единственный друг и боевой товарищ на этой забытой всеми богами планете. Макс его называл просто - "Гера Первый". Макс не знал, как это можно объяснить, какие слова подобрать, чтобы выразить всю гамму чувств, которые он испытывал к этому куску железа. Бурого переполняло что-то запредельное, неземное. Нет, так не правильно! Если это можно было бы назвать любовью человека к машине, то это было бы в самый раз. Но такого понятия не существовало в априори. Весь смысл чувств терялся бы, если Макс попытался это рассказать другим. Он был уверен, на сто процентов, что его бы не правильно поняли. И страшно было не то, что люди не правильно поймут, страшно было то - что не сможет передать на словах. Да и чёрт с ними, один хрен, Максу на людей было наплевать. Одно он знал точно, без "Геры" Макс был как пустой сосуд. А с ним, тело и сознание младшего лейтенанта наполняла живительная сила. В парне рождались и жили, не с чем неописуемые чувства и переживания, которые заставляли его верить в будущее, строить планы, находить смысл жизни в каждом дне, в каждой минуте, в каждой секунде своего существования. Именно "Гера" стимулировал Бурого, чтобы не сдаться, не опустить руки, а стиснув зубы продолжать жить и идти вперед, сметая все преграды на своём пути. Факт на лицо, незаконченное высшее образование Бурого, в его словарном запасе не хватает слов, нет возможности более детально объяснить следующую сторону сосуществования в тандеме человека и машины, но он для себя пытался изъясняться простыми словами. Его тело и разум способно полностью сливаться с машиной, становиться с ней единым целым, даже без всяких нейрочипов и кап-стимуляторов. Такое ощущение, что нервная система Макса разрасталась, принимая в себя не живые элементы техники, с которой он взаимодействовал. Бурый чувствовал эту электронно-механическую жизнь. Он всегда себя ловил на мысли, что - "Я чувствую те электронные импульсы жизни, иной, не схожей с нашей, что течёт в железном теле машины". По воле судьбы, а то и по прямому желанию - переплётенной с нами, с органическими существами. Макс был полностью уверен в том, что это тот, один из скрытых аспектов нашего мировоздания, на который мы, люди, никогда в серьёз не обращали внимания. Мы никогда не относились к этому серьёзно, но каждый из нас когда-либо понимал, принимал, и воодушевлял, бурлящую в куске метала жизнь, тем, или иным способом. Сами вспомните! Как нелепо и с детской непосредственностью, многие из нас, людей, вполне серьёзно разговаривали со своим глайером, автомобилем, галафоном, пылесосом, стиральной машиной, да и прочими бездушными железками. С новыми, старыми, или вновь найденными вещами - мы обращались к ним, так, как к одухотворённым предметам. Мы спрашивали у них советов, делились своими накопившимися проблемами и тяготами. Высказывали напрямую им свое недовольство по поводу их работы, или функциональности. Да много всего было у каждого из нас, что нельзя было логически объяснить, отчего и почему мы так вели себя с "неживыми" предметами. Только вот, официально, человечество не воспринимало механическую жизнь и вряд ли когда даст ей право на существование. Мы слишком для этого эгоистичны и самовлюблённы, мы - это человечество. Но, Бурый верил в это. Всем сердцем, и вряд ли кто-то Макса смог бы разубедить и доказать обратное.

Вполне возможно, что всему виной была врожденная особенность головного мозга младшего лейтенанта. В отличии, от среднего показателя мозговой активности других людей, в голове Бурого, серое вещество вело себя совсем не так, как привыкли видеть профессора в белых халатах. Это назвали болезнью "Краунена". Только была ли это болезнь? Болезнь "Краунена" за последние годы набрала характер эпидемии, если верить официальному заявлению жырдяев из Имперского Кабинета Здравоохранения. Каждый пятисотый житель Империи имел штамп в медицинской карточке - болезнь "Краунена", с присвоенным статусом - "неизлечимо". Симптомы - повышенная мозговая активность индивидуума при проникновении в киберпространство. Нет, Макс не был гением, или вундеркиндом в электронной виртуальности. Даже умным, Бурого, назвать было нельзя. Просто "сливался" с любым активным интерфейсом программ и компонентами программного обеспечения. Что это обозначало, Бурый понятия не имел. Это единственные слова, что Макс запомнил после принудительных постоянных посещений к докторам и другим светилам медицинских наук. "В рот им печенье в клеточку!".