Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

— Это закон Мойи, — ответил Чакор. — Даже испытывай я к тебе тайную ненависть, друг мой, я все равно поступил бы так же.

Он мчался в город на полном скаку. За полмили до цели, видимо, для пущего драматизма, небо стало лиловым, и на него обрушилась летняя гроза невероятной силы.

Прибыв в город, он первым делом направился в мастерскую Вэйнека на Мраморной улице.

Над Мойей тоже лился дождь, и ради этого на крыше стояли ведра и ковши — дождевая вода, если только не дул соленый ветер с моря, подходила для нужд мастерской лучше, чем взятая из общественных емкостей. Вэйнек отсутствовал, подмастерья тоже разбежались — мастерская пустовала. Лишь у прилавка снаружи стояли слуга и какой-то богатый лентяй смешанных кровей, перебирающий резные вещицы из кости в поисках «чего-нибудь такого». Не было и Регера. Приказчик, торопясь на обед, сообщил Чакору, что о Регере можно спросить в доме Эрн-Йира.

Чакор снова вскочил в седло и под проливным дождем понесся по улочкам, превратившимся в реки.

От Джериша, который, женившись, жил с Аннах на Янтарной улице, он знал, что ее отец ушел на «Красотке» вдоль заравийских берегов и далее к Оммосу. Привратник в передней сказал Чакору, что жены Эрн-Йира сейчас тоже нет дома — она ушла вышивать к под-, руге. Самое время было разузнать о местонахождении Регера, как вдруг в дверях встала младшая дочь Эрн-Йира.

Привратник замолчал. Чакор и Элисси так же молча уставились друг на друга.

Возбужденный после быстрой скачки и вымокший насквозь под дождем, что все еще стучал по крыше, он горел как огонь. Она была ослепительно красива с садовыми цветами в руках — она расставляла их в вазы, — уже обласканная летним солнцем, но сейчас неестественно бледная.

— Спасибо, — поблагодарила она привратника и обратилась к Чакору: — Не зайдешь ли сюда?

Встреча потрясла его. Он думал об Элисси, постоянно вспоминал ее в связи с множеством самых разных вещей. Сейчас, как и всегда в ее присутствии, на него нахлынула волна успокоения. Он, в свою очередь, поблагодарил ее и прошел в комнату, окна которой выходили в сад.

Девушка положила цветы на стол. Она стояла и смотрела на него, все ее тело напряглось в одном вопросе.

Озабоченный своим собственным вопросом, Чакор не подумал, как будет выглядеть в ее глазах его появление. Она видела, что он примчался издалека, сквозь дождь, гонимый страстной целью. И так как она хотела оказаться этой целью, то разве могла решить иначе?

— Элисси, я надеюсь, что ты простишь мой вид и поспешность, но это дело большой важности… — начал он.

Она продолжала стоять и смотреть на него. Что-то промелькнуло меж ними, но Чакор не мог в один миг взять и развернуть в сторону то, что двигало им последние несколько дней.

— Мне нужно поговорить с Регером Лидийцем, — сказал он. Она побледнела еще сильнее, став почти белой. — Я… мне сказали, что он здесь… — закончил Чакор, не слыша, что говорит. Только сейчас он наконец понял, о чем она могла подумать.

Она опустила глаза и подошла к столу, на котором оставила цветы.

— Я очень сожалею, Чакор, но его здесь нет. Разве Джериш не сказал тебе, что он снимает квартиру близ Академии? Если его нет в мастерской Вэйнека, то…

— Элисси, — перебил ее Чакор.

Она расставляла цветы в вазе, и ее руки не дрожали.

— Конечно же, он приходит в гости к отцу. Но сейчас отец в плавании.

— Элисси…

Она осеклась, посмотрела на него и покачала головой, словно говоря: «Это глупая ошибка, ничего не случилось».

Чакор вдруг понял, что, возможно, даже не предстоящая поразительная встреча Йеннефа эм Ланна с Регером эм Ли-Дис заставила его мчаться сюда, в Мойю, в разгар грозы. Конечно, Джериш говорил ему, что Регер живет около Академии оружия, где все еще занимается тренировками — сейчас юноша вспомнил об этом. Приказчик Вэйнека тоже сказал, что мастер вернется через полчаса или час, Чакор мог бы дождаться его. И не приказчик, а он сам сказал себе, что Регера можно найти в доме Эрн-Йира. Приказчик сказал лишь, что там можно спросить о нем. Излишне. В этой неразберихе главным для него было — примчаться сюда…

Сама судьба предстала перед Чакором на Равнинах, воплощенная в отце Регера, в согласии со сверхчувственным пророчеством, сделанным почти год назад. Судьба — если угодно, можно звать ее Анакир — в самом деле существовала. Может быть, он всегда предполагал это, хотел этого чувства поддержки, понимания, что по жизни тебя несет на чьей-то ладони. Все, что ты делаешь или чувствуешь, можно отпустить от себя и отдаться в руки судьбы. Падать и плыть в другой мир…

Склонившись над цветами, укрытая тенью, Элисси напомнила ему серебряную статуэтку.

— Я пришел не за тем, о чем сказал тебе, — отчаянно выговорил Чакор. — Разве что сначала, но сейчас уже не так. Если я поговорю с твоим отцом, он не выкинет меня из самого верхнего окна?

— О чем? — спросила она бесцветным голосом. Неужели она не услышала, как над домом ударила молния?

— О тебе. Разве у вас не в обычае просить позволения у отца девушки?

— Что ты сказал, Чакор? — она снова оставила цветы, но не повернулась к нему.