Повелитель Ифритов 3

С глухим ударом, я спиной врезался в асфальт. Проделал собой небольшую воронку, отскочив, пропахал лопатками метров пять площадки. Замер в траншее.

— Проклятье… — я с трудом поднялся, — вот к чему приводят детские мечты о полетах, — смахнув с брони мелкие камешки и пыль, я тут же всмотрелся в ифрит, что прилип к косе. Начал ифритное усмирение.

— Рад, что вы смогли добраться своими силами, Роман, — проговорил Литвинин. Одетый в деловой костюм, черное пальто и белый шарф, обернутый вокруг шеи, он встретил меня у дверей отеля на следующее утро после переполоха в аэропорту Нового Краса.

Там произошло то, чего я ждал — третий признак того, что Пожиратель проникал в параллель прямо сейчас. Мало-помалу его тело перетекает в этот мир и скоро прорвет ткань параллели. А потом начинается кормежка.

Сопровождаться же все это будет повсеместным пробуждением одержимых вещей по всей планете.

— Одержимости проснулись по всему Красу, — проговорил я, пожимая руку Литвинину, — в интернете я читал, что последнюю из них чистильщики отлавливают до сих пор.

— В Москве тоже были случаи, — быстро проговорил Литвинин, — но с тварями разобрались быстро. В других городах империи тоже, — он хмуро посмотрел на меня, — некоторые люди в компании говорят, что такая активность — следствие уничтожения Кубанского поля.

— Некоторые эксперты заблуждаются, — ответил я, — я поясню все подробнее на секретной части собрания совета директоров РосАрмы.

Петр Васильевич Литвинин, представитель РосАрмы в Новом Красе и председатель оценочной комиссии отдела разработок, строго посмотрел на меня. Потом свел темные брови и пригладил баки рукой в черной кожаной перчатке.

— Что ж. Хорошо, — кивнул он, — собрание скоро начнется. Едемте, — он указал на большой представительский автомобиль, ждущий нас у тротуара.

Москва, конечно же, отличалась от Нового Краса. Отличалась своей серостью и большей хаотичностью и в то же время… упорядоченностью. Было холодно. Снег маленькими хлопьями падал на тело города. На дорогах, улочках и тротуарах почти тут же он превратился в серое месиво.

Здесь, почти в самом центре города, сложно было увидеть простолюдина, прогуливающегося без дела. Они всегда были заняты: продавали, обслуживали, поддерживали, оказывали услуги.

Дворянское сословие, представленное в основном боярами, по-настоящему царило в этом месте. В этом выражалась упорядоченность. В Москве каждое сословие общества, каждая ступень дворянства, знала свое место. Знала и придерживалась его.

Водитель быстро выскочил со своего сидения, открыл нам с Литвининым заднюю пассажирскую дверь.

— Прошу вас, — проговорил боярин, приглашая меня сесть.

Однако, я повременил. Посмотрел на шумящий поток, который бежал по широкой дороге куда-то к центру.

Две большие черные машины, тонированные наглухо, аккуратно отделились от патока. Одна из них заблокировала автомобилю Литвинина отъезд, другая стала сзади. Двери открылись. Из обеих машин наружу вышла группа людей, одетых в черные короткие бушлаты. По дворянским орденам, вставленным в петлицы каждого из их бушлатов, я понял, что все были из детей боярских.

— Господин Селихов? — первым ко мне подошел светловолосый мужчина средних лет с вытянутым тонкокостным лицом. Его глубоко посаженные серые глаза смотрели внимательно. Тонкий вытянутый нос придавал лицу хищное выражение, — я прошу вас пойти с нами.

Литвинин, который, по всей видимости, понял в чем дело, опустил взгляд.

— А кто спрашивает? — нахмурился я.

Мужчина ухмыльнулся. Медленно приблизился и вполголоса проговорил:

— Император. Император спрашивает.

Глава 21. Конспиративная квартира

— Убери машину, — холодно проговорил водитель, — не видишь знака, что ли?

— Прошу прощения, господин! — обеспокоенно начал вышедший из авто простолюдин, — тут везде занято, а я стал только что. Жену забрать! Места больше нету! А платные стоянки очень уже дорогие в Москве!

— А мне плевать!

На длинном, но узком парковочном кармане было все занято. Позади нас, по широкополосной дороге шумел автомобильный поток.

Проезд во двор нескольких, сомкнувшихся друг с другом пятиэтажек старинной постройки, был закрыт воротами. Большой знак «машины не ставить» красовался на их черных прутьях.

Старенькая машина не могла выехать, потому что ее подперли мы.

— Прошу, господин, — поклонился мужик, — разрешите мне уехать. Я же не могу так!

— Девай свою колымагу куда хочешь! Ты задерживаешь знатных людей!

— Знал бы он, — проговорил сидящий на заднем сидении, справа от меня, — мужчина с хищными чертами лица, — что он задерживает самого императора, запел бы иначе.

— Он не может выехать, — я нахмурился, потом тронул плечо водителя, — отъеду. Куда он денется?

— Мля, — нервно выдохнул водила, — а куда денусь я?

Он сдал, было назад и тут же уперся в поток. Проезжающий мимо черный внедорожник засигналил, чуть было не задев бампер нашей машины.

— Вот сука, — злобно прошипел водитель, — убирай куда хочешь! — Высунувшись, крикнул он.

— Но господин, как я это сделаю⁈ Я не могу выехать!

— Или ты уберешь, или я сделаю это сам!