Повелитель Ижоры

И он останавливается на полдороге. А Ленка, как ни в чем не бывало, укладывается на постель, крепко обнимает подушку – теперь подушка будет пахнуть ее запахом, думает Фил.

– Разбуди утром, хорошо? – шепчет она сонно. – Нам же ехать далеко…

Так и осталась на его кровати. А он кое-как устроился в кресле.

На полу валялась Ленкина сумочка – оранжевая, в спортивном стиле, – а в сумочке лежал его новый спикер (отключенный). Фил хотел потихоньку стащить аппарат, но не решился. Пусть будет, как будет.

До рассвета оставалась пара часов, белесое северное небо уже понемногу розовело, а Фил совершенно не представлял, что с ним будет завтра.

Ему отчего-то стало грустно. Он тихонько поднялся, задвинул шторы поплотнее. Снова забрался в кресло. Долго сидел так, прислушиваясь к ее дыханию; потом и сам незаметно уснул.

* * *

В это самое время, а может, чуть раньше, в комнате матери тихонько, но очень требовательно запиликал телефонный звонок.

Это был старый аппарат: мать Фила все никак не могла решиться завести нормальный спикер. А может, боялась. Далеко не каждому приятно знать, что твое лицо видит собеседник. Особенно если ты уже лет десять живешь одна… ну, с сыном… и уже не слишком-то заботишься о внешности. Да еще денег никогда ни на что не хватает. Словом, вы понимаете.

Матери Фила было тридцать девять.

Она села на постели. Протянула руку к прикроватному столику. Взяла трубку. Откашлявшись, проговорила:

– Алло?

– Hello, darling, – игриво произнес мужчина, но тут же, не дожидаясь, пока женщина отключит связь, добавил обычным голосом: – Оль, это Мирский. Помнишь такого?

– Здравствуй, Кольт.

– Извини за поздний звонок. Или, точнее сказать, за ранний, – Николай Павлович говорил непринужденно, будто они были знакомы сто лет, и даже довольно тесно; судя по всему, так оно и было. – А чтобы ты не задавала вопросов, лучше я спрошу сам: твой Филипп дома сейчас?

– Дома. Свет горел. Он поздно пришел, я не стала выходить. А что?

– Постой. Он один?

– Не знаю. Он передо мной не отчитывается. А что тебе до Филиппа?

– Нет, Оля, ты не поняла. Мне просто хочется знать. Ты же в курсе, он ведь со мной работает, возит мне документы…

– Что-то по его работе? – забеспокоилась Ольга. – Ты лучше мне скажи сразу. У него и так в последнее время неприятности. Телефон на улице отобрали…

– Его неприятности подходят к концу, – объявил Мирский. – Я принял такое решение. Я даже телефон ему подарил.

– Не надо ему никаких подарков. Ты ему не отец.

Ольга говорила с непонятной злобой. Это Мирскому понравилось. Ее голос в трубке снова казался молодым.

– Как обидно, что я тебя не вижу… у тебя по-прежнему нет видеорежима? Игнорируешь прогресс? – Николай Павлович никогда не мог удержаться, чтобы не съязвить. – Оля, я и сам прекрасно помню, что я ему не отец. Но раз уж так вышло… – Эта загадочная фраза, кажется, была принята без объяснений. – Но несмотря на то, что так вышло, я все равно перед ним в долгу.

– Вот тут ты прав, – сказала Ольга. – Но лучше бы ты оставил нас в покое.

– Я к нему долго приглядывался, – продолжал Мирский, будто не расслышав. – Наводил кое-какие справки.

– Ну и?

– Думаю обеспечить ему нормальное будущее. Со временем.

– На работу взять? – оживилась женщина. – Правда?

– Ага. Отдам полцарства… и принцессу в придачу… Ну, правда, с принцессой-то пока все неясно, – опомнился он. – Принцессу еще заслужить нужно…

– Ты опять гонишь, Кольт, – заявила Ольга в трубку, и так знакомо это прозвучало, что Мирский рассмеялся.

– Узнаю, узнаю этот голос, – сказал он. – Наконец-то ты… взбодрилась. Ну хочешь, я приеду к тебе как-нибудь в гости? Ты помнишь, в тот раз… год назад? Или больше? Весной: у Фила были каникулы…

– Заткнись.

– А ты знаешь, мне понравилось. Ты совсем не изменилась.

Ольга промолчала, но ее лицо отчего-то покрылось красными пятнами. После всего сказанного было немыслимо продолжать вести себя по-прежнему, знала она.

Но было и еще кое-что. Счастливый случай не представляется дважды, это она тоже знала. И об этом так часто твердила глупому сыну. И уж если совсем честно, не раз ей в голову приходила мучительная мысль: а что, если бы тогда, давно, из двух друзей она выбрала второго?

Так уж получалось, что мысль эта вызывала в ее голове непреодолимое желание выпить. Вот и сейчас она поднялась с кровати, не выпуская трубки, добралась до кухни, вынула из секретного места бутылку дешевого коньяку.

Как всегда, ею овладело смутное беспокойство: а ну как узнает кто-нибудь?

– И вот что еще, – продолжал голос Николая Павловича в трубке. – Я положил на твою карту две тысячи. Так, в качестве аванса за Филькину работу. Ему лучше денег не давать, так я – тебе… Пользуйся.

– Николай, я иногда думаю… – начала Ольга и запнулась. – Почему у тебя все всегда так легко получается?

– Не все, Оль. Например, нормального сына у меня не получилось. В отличие от тебя.

– Это комплимент?

– Ничего подобного, – возразил Мирский. – Вы с Игорем этого не заслужили.

Ольга нахмурилась. Ничего не ответив, она положила трубку на стол (трубка тоже притихла). Отвернула пробку. Вздохнула, прижала горлышко к губам.