Повелитель Ижоры

«Нет, Корби, – сказал он наконец. – Я не все могу. Но я клянусь тебе: в свое время ты снова увидишь родителей. И твою сестренку, Пилтти. В свое время, понимаешь? И тогда ты поможешь отцу починить лодку, и сам приглядишь за сестрой, и твоя мама не умрет от скоротечной чахотки».

Он помолчал и добавил:

«Но если это случится слишком рано… извини: я не всесилен, Корби».

Корби, кажется, понял. Он с минуту постоял молча – и вдруг опустился на колени, прижал обе руки к груди и склонил голову.

В тот же день конунг Ингвар зачислил юного Корби из Суоярви в дружину на правах младшего гридника.

С тех дней прошло лет шесть. Корби служил конунгу верой и правдой. Он стал непревзойденным стрелком и начальником гвардии.

И вот теперь сделался боевым наставником молодого ярла.

Целыми днями Фил занимался с Корби боевой наукой. На заднем дворе казармы, заросшем мягкой травкой, они рубились на коротких карельских мечах, больше похожих на тесаки – с односторонней заточкой. Сперва такое оружие показалось Филу неудобным, но когда он приноровился отбивать удары тупой стороной меча, то понял, что северные кузнецы не были такими уж простачками.

Оружие нравилось Филу. Меч отлично ложился на руку, хоть и был тяжеловат, а с финским охотничьим ножом молодой ярл вообще никогда не расставался; нож этот ему подарил Корби. Рукоятка его была обтянута засаленным кожаным ремешком, а темное лезвие (нож был выкован из карельского болотного железа) было безупречно острым.

И все же меч он любил больше. «Было бы неплохо, – думал Фил, – оказаться в Питере с таким мечом. Там, на автобусной остановке. Пусть бы этот гад только протянул руку к моему спикеру».

Ему уже представлялось, как отрубленная рука лежит на асфальте. Интересно, будет ли она дергаться? Нет, наверно, не будет. Разве только пальцы разожмутся. И кровищи натечет целая лужа.

Фил сам сжимал кулаки, и молчаливый Корби хлопал его по плечу.

Понятно, что на первых порах они боролись вполсилы, но ученик делал успехи: в точности удара он, пожалуй, не уступал учителю (пригодились навыки визионера). Корби, даром что родился охотником, ловко умел перекидывать меч из руки в руку, Филу до этого было далеко. И еще он довольно скоро выдыхался. Не желая в этом признаваться, своей волей прекращал бой, предлагал наставнику поучить чему-нибудь и Ника. Выбив у младшего ярла оружие уже на третьем ударе, Корби останавливался и терпеливо ждал, пока меч будет поднят. А Ник садился на траву, жалобно смотрел на обоих, делал вид, что вывихнул плечо, но впустую.

– Ники, вставай быстро, – погонял Фил. – Дави, Россия! Бей лопарей! Чего тормозим-то?

Корби, поигрывая тесаком, скупо улыбался. Он не обижался даже на «лопаря», хотя лопари-саами, которые жрут сырую оленину, были гордому карелу противны. «Попробуй-ка его подлови, – думал Фил. – Да и лет ему сколько?»

Корби было двадцать, а может, и двадцать один. Поэтому или еще почему, но лицо его чаще бывало грустным, чем веселым; Фил замечал, с какой тоской иногда их наставник глядит на недавно принятых пацанов вроде Яниса с Ториком, да и на Ника тоже. Скоро Корби предстояло покинуть Извару и отправиться в деревню изгнанников. Никто не знал, когда и как это случится. Таков был порядок.

Порой они развлекались стрельбой из всего, что только могло стрелять. Здесь Корби просто не было равных. Он стрелял из винтовки с колена, с упора, навскидку и как угодно. Стрелял из «Макарова» не целясь – просто как будто бы указывал на мишень пальцем, после чего в ее центре возникала аккуратная дырка. Наконец, он стрелял из лука тяжелыми, убойными стрелами с черным оперением и другими, легкими, которые уносились к цели с опасным писком и вонзались в кружок целыми пучками.

Всему этому он учил и молодых ярлов.

Иногда Ленка приходила посмотреть на их тренировки. Иногда приходила Диана. Но ни разу – обе вместе.

Шли дни, и Фил на глазах становился сильнее и ловчее. Однажды в бане отец с удовольствием ощупал его мускулы и сказал:

– Ну вот, уже что-то. Скоро и в поход не стыдно, а?

– Не стыдно.

– Как команда? Подбирается?

– Да, понемногу, – ответил Фил, недоумевая: к чему это он клонит?

Но великий конунг не привык говорить лишнего.

– Надо познакомить тебя с одним человеком, – заявил он. – Живет он, правда, далеко, в самом Новгороде, но мы быстро обернемся… туда и обратно… молнией.

– На вертолете, что ли? – спросил Филипп.

Ингвар усмехнулся:

– Вроде того. Скоро все узнаешь. Предупреди Ника, мы его с собой возьмем. Будьте оба вечером в точке перехода.

– Где? – не понял Фил.

– Ну… на Перуновой поляне. Где же еще.

Отец ласково похлопал сына по загривку. Пинком распахнул дверь и шумно обрушился в бассейн.

* * *

Программа грузилась медленно, и в нижнем углу экрана уже начинала мигать батарейка: «Rewinder» пожирал слишком много ресурсов. Конунг Ингвар со вздохом достал из сумки еще один комплект аккумуляторов.

Ноутбук он держал на коленях, и светящийся экран раскрашивал его лицо нереальными перламутровыми красками. Ингвар, не глядя, стучал по клавишам. Кажется, он пользовался командной строкой.