Повелитель кланов

Ноги больше не держали его. Дуротан повалился вперед. Его лицо оказалось в нескольких дюймах[3] от лица малыша. Сердце могучего воина дрогнуло при виде выражения, застывшего на детском личике, — это было выражение всепоглощающего смятения и ужаса.

— Возьми… сына, — прохрипел Дуротан, удивляясь, что еще может говорить.

Ассасин наклонился и плюнул Дуротану в глаз. На какое-то мгновение вождь испугался, что червяк зарежет младенца прямо на глазах у отца.

— Мы оставим ребенка лесным тварям, — прорычал ассасин. — Быть может, ты еще увидишь, как они разорвут его на куски.

В тот же миг ассасины исчезли так же тихо, как появились. Дуротан моргнул, чувствуя оцепенение, охватывавшее его по мере того, как кровь неудержимыми потоками покидала тело. Он попытался шевельнуться, но не смог. Он мог только смотреть угасающим взором на своего сына и видеть, как надрывается от крика его маленькая грудь и неистово размахивают, будто грозя в пустоту, крохотные кулачки.

«Драка… любимая… мой сынок… мне так жаль. Это моя вина…»

Мир вокруг начал тускнеть, образ сына таял. Единственным утешением для умирающего Дуротана, вождя клана Снежного Волка, было знать, что он умрет и не успеет увидеть, как лесные хищники сожрут его сына.

— Свет Великий, это еще что за шум! — Таммис Фокстон, двадцати двух лет от роду, наморщил нос, прислушиваясь к странным звукам, которые разносились по лесу. — Теперь мы смело можем возвращаться домой, лейтенант. Этот шум наверняка распугал всю дичь.

Лейтенант Эделас Блэкмур одарил своего личного слугу ленивой усмешкой.

— Неужто ты позабыл все, чему я пытался научить тебя, Таммис? — спросил он, растягивая слова. — Мы выехали не для того, чтобы настрелять дичь, а для того, чтобы убраться, наконец, из этой треклятой крепости. Пусть воет сколько влезет, что бы это ни было.

Он сунул руку за спину в переметную суму. Бутыль была гладкой и прохладной на ощупь.

— Охотничью чашу, сэр? — Таммис, невзирая на недовольные замечания Блэкмура, был великолепно вышколен. Он отцепил от седла небольшую чашу в виде головы дракона и протянул ее хозяину.

Охотничьи чаши делались специально на такой случай: у них не было основания, на которое их можно было бы поставить. Но Блэкмур отказался:

— К чему эта возня?

Он зубами вытащил пробку и поднес к губам горлышко бутыли. Отличная выпивка. Первый же глоток опалил глотку и насквозь прожег внутренности. Утерев губы, Блэкмур снова заткнул бутыль пробкой и сунул обратно в переметную суму. Он намеренно оставил без внимания быстрый взгляд Таммиса. Какое дело слуге до того, сколько пьет его хозяин?

Эделас Блэкмур стремительно поднимался от звания к званию благодаря своей почти невероятной способности выкашивать во время битвы целые ряды орков. Старшие по званию относили это на счет мужества и умения. Блэкмур мог бы объяснить им, что его понимание мужества несколько отличалось от привычного, но не видел в этом никакого смысла.

Хорошая репутация Блэкмура отнюдь не вредила его отношениям с дамами, так же как и его лихая внешность. Высокий, статный, черные волосы до плеч, стального цвета глаза, маленькая, аккуратно подстриженная бородка клинышком — он воплощал собой образ героического солдата. И если порой женщины, покидая его постель, становились несколько печальнее, хоть и мудрее, и частенько обзаводились парой-другой синяков, Блэкмура это нисколько не заботило. Там, где он их находил, этот товар всегда присутствовал в изобилии.

Оглушительные звуки начинали раздражать лейтенанта.

— Оно не уходит, — прорычал Блэкмур.

— Возможно, это раненое животное, сэр, которое не может двинуться с места, — сказал Таммис.

— Тогда давай отыщем его и прикончим, это будет даже милосердно,- предложил Блэкмур. Он, пожалуй, чересчур яростно пришпорил Ночного Певца, лоснящегося мерина, такого же черного, как его имя, и конь полетел туда, откуда раздавались невыносимые звуки.

Ночной Певец остановился так резко, что Блэкмур, отличный наездник, чуть не вылетел из седла. Он выругался и огрел скакуна кулаком по загривку, но потом замолк, потому что увидел, что именно заставило Певца остановиться.

— Свет Благословенный, — прошептал Таммис, подъехав на своем маленьком сером пони. — Ну и бойня здесь была.

На земле лежали три орка и огромный белый волк. Блэкмур видел, что они умерли недавно. Кровь уже свернулась, но никакого запаха разложения еще не было. Два самца и одна самка. Пол волка никого не заинтересует. Проклятые орки. Дерись эти животные между собой почаще, у таких, как он, изрядно поуменьшилось бы хлопот.

Что-то шевельнулось, и Блэкмур заметил источник отвратительных звуков. Это было самое отвратительное существо, которое он когда-либо видел, — орочий детеныш, завернутый в нечто, что эти твари, несомненно, считали одеялом. Пораженный, он спешился и направился к орчонку.

— Осторожно, сэр! — взвизгнул Таммис. — Оно может кусаться.

— Еще никогда не видел их детенышей, — проговорил в ответ Блэкмур.