Повелитель клонов

— Говорят, свет Астрономикона не достигает Восточной Окраины. Сам я его никогда не видел, хотя примерно представляю благодаря материалам, которые собрал для своих записей. Чаще всего его описывают как мост серебристого света, окруженный хором небесных голосов и уходящий в бесконечность. Или, вернее, где-то на пятьдесят тысяч световых лет.

Фабий вышел из прихожей, где находился третичный стратегериум, и рассеял гололитическую проекцию, просто пройдя сквозь нее. Последние признаки погони исчезли — даже у шавок Трупа-Императора были свои пределы, и Красные Скимитары достигли их несколько недель назад.

— Твои братья повернули обратно. Теперь ты один, в моем полном распоряжении.

Слова Фабия были адресованы его гостю — Красному Скимитару, подвешенному на вертикальном смотровом столе: запястья и лодыжки надежно связаны, голова опущена. Космодесантник был без боевого облачения, разложенного подетально на соседней плите. Несколько дней ушло на то, чтобы он очнулся, поскольку тело его очень долго восстанавливалось после ущерба, нанесенного Аррианом. Фабий обошел стол. Средняя часть панели была удалена с тем, чтобы обеспечить беспрепятственный обзор поврежденной области туловища.

Апотекарий осторожно прощупал шрам на теле.

— Прекрасно заживает. Арриан владеет клинком так же, как я владею скальпелем. Будь ты свободен, ты мог бы снова ходить. Впрочем, со временем, возможно, у тебя появится такая возможность. После того, как мы придем к своего рода соглашению.

Фабий повернулся ко второй секционной плите, где лежал доспех, взял багровую пластину брони и провел пальцем по стихотворным строфам, выгравированным на ее поверхности. Язык, на котором они были созданы, оказался столь же архаичен, как и стиль письма.

— Это такая умышленная стилизация, или литература настолько деградировала, что это лучшее, на что вы способны? — проворчал он.

Восстание против Терры нанесло непоправимый ущерб не только инфраструктуре зарождающейся империи, но и ее общественной жизни и культуре. Блеющее стадо Лоргара разграбило и сожгло миллион хранилищ знаний без особой на то причины, просто со злости. Хорус хотя бы расхищал великие окулярии и архивы в поисках сокровенного, пусть потом все равно сжигал их. Эти же как будто стремились не просто свергнуть тирана, но еще перевернуть основы самой цивилизации, — и ради чего? Власти. Контроля.

— Примитивизм, — буркнул он, все еще разглядывая стихотворение. — Похоже, в конце концов остались только дети, способные лишь на подражание тем, кто был до них. — Он посмотрел на своего гостя. — Значит, вот кто ты такой? Юный дикарь, выросший на историях о золотом веке, который в действительности никогда не существовал, кроме как в воспоминаниях летописцев и речах библиариев?

Астартес ничего не сказал, поскольку пребывал без сознания. На самом деле, однако, он бодрствовал уже какое-то время и сейчас просто выжидал, вероятно, в надежде выбраться на волю. Фабий отложил элемент доспеха.

— Отсюда нет спасения, брат. Быть может, тебе удастся сбежать из моей лаборатории или даже с этой палубы, но не дальше.

Ответа не последовало, и Фабий вздохнул.

— Я знаю, что ты не спишь. Мои датчики зафиксировали всплеск твоего сердечного ритма, когда я взял эту деталь. — Старший апотекарий постучал по багровым латам. — Уверяю, не стоило воспринимать мою критику твоих неуклюжих попыток поэзии так близко к сердцу. — Он нахмурился. — Тебя ведь зовут Касра, верно? Так написано на твоих доспехах. — Байл подождал минуту, а затем продолжил: — Ты еще жив, Касра. Уверен, тебя это беспокоит, ведь ничего хорошего это не сулит. И это правда — но в твоих же интересах облегчить свою участь. Позволь говорить откровенно. Станешь сотрудничать, и я гарантирую быструю и относительно безболезненную смерть. Вздумаешь упрямствовать, и тебя ждут неописуемые мучения, которые будут становиться только невыносимее. Все просто. Чем больше ты сопротивляешься, тем больнее будет.

— Боль — иллюзия чувств, — прохрипел Касра.

— Отнюдь. Боль есть способ организма сообщить о травме или нарушении работы. Эдакое предупреждение. Соответственно, чем больнее становится, тем выразительнее предупреждение. Я покажу… — Фабий ткнул жезлом пыток в голый торс космического десантника, вызвав у того крик агонии. Трансчеловеческий воин задергался в путах, когда через него прошел эфирный поток боли.

— И это всего лишь слабое покалывание по сравнению с тем, что ждет тебя, если ты решишь испытывать мое терпение. Ты все понял, Касра, шехан Красных Скимитаров?

Астартес откашлялся и плюнул ему в лицо. Кислотная слюна зашипела, разъедая плоть апотекария.

— Я вижу, до тебя плохо доходит. Что ж, ладно. — Пытка скользнула вперед, на этот раз под более низким углом. Опять сиплый рев боли. Медленно досчитав до десяти, Фабий отступил, и дымящееся навершие скипетра легло на изгиб его руки, словно довольный питомец.