Повелитель клонов

— Может быть, они покажут тебе представление? — предложил Фабий, опираясь на жезл. — Не могу вообразить ничего более изысканного, чем запечатлеть их посреди действа и оставить постановку навеки незавершенной.

— Ты жесток, но гениален в своей жестокости. — Тразин издал резкий смешок. — Я подумаю об этом в свободное время.

Он огляделся по сторонам:

— Один из них сбежал.

— Это лишь одна из их многочисленных раздражающих привычек. Надеюсь, ты не поставишь это мне в вину? — Фабий снова взглянул на тела и вдруг вспомнил, как арлекины пожертвовали сородичами на Лугганате, чтобы заманить его в ловушку. Идущая-под-пеленой утверждала, что настоящая битва впереди. По какой-то причине они хотели, чтобы он вернулся на «Везалий». Не было ли их поражение всего-навсего уловкой для достижения такого результата?

Тразин махнул на него рукой:

— Ладно. Сейчас можешь идти. Я с нетерпением жажду узнать, сколько времени у тебя займет возвращение на поверхность.

Байл замялся, стараясь выкинуть из головы провидицу теней. В конце концов, сейчас у него были задачи поважнее, требующие сосредоточения.

— Ты обещал мне безопасный проход.

— Да, но я не обещал доставить тебя куда-либо.

Фабий насупился.

— А как же генодесятина?

— А что с ней? У нас был уговор — их свобода в обмен на твою. Генодесятина по-прежнему моя. Будь уверен, здесь она в безопасности.

Повелитель Клонов помрачнел.

— Могу ли я предложить за нее что-нибудь?

— Например?

— Все что угодно, просто скажи.

Некрон застыл и мгновение спустя ответил:

— Себя.

Апотекарий облизнул губы.

— В смысле?

— Мне нужен ты, Фабий. Нужен для моей коллекции. Как указывалось в изначальном соглашении. У тебя ведь есть несколько клонов на борту судна, что в настоящее время находится на орбите, не так ли? Я хочу получить одного. — Тразин оперся на свой посох, пародируя пленника. — А еще слепок твоего блестящего, исключительного ума, коим ты тоже, мне известно, располагаешь. Я получил искреннее удовольствие от нашей беседы и желаю продолжения.

Фабий колебался. Довольно низкая цена, но вместе с тем слишком высокая, как ему казалось. Его беспокоила не столько потеря тела, сколько утрата самого себя. Своей копии, запертой навсегда в этом безмолвном мире.

Тразин посмотрел ввысь.

— На твоем месте я бы принял решение поскорее. В твое отсутствие дела не стояли на месте. Вот, сам послушай.

По его жесту в галерее эхом зазвучала передача с вокс-частоты «Везалия». Глаза Фабия расширились, когда он услышал звуки выстрелов и крики умирающих.

— Флавий, — процедил он. Независимо от намерений Эйдолона, у Алкеникса, очевидно, имелись свои планы. Байл посмотрел на ксеноса. — Идет. Я отдам тебе часть себя в обмен на генетическую десятину. Но я предоставлю тебе нейронную копию, только если ты гарантируешь, что мой корабль останется в моих руках.

Долгие мгновения Тразин разглядывал его. Затем он наклонился вперед, и глаза его вспыхнули задором, странным для такого существа:

— Прекрасно. Мы заключили выгодную сделку.

Игори подскочила и воткнула нож в шею покачивающегося космодесантника. Тот, ругаясь, отшатнулся от нее; она выстрелила ему в лицо из сюрикенного пистолета, и с влажным стуком враг упал навзничь. По всей командной палубе мутанты и неолюди дрались с астартес. Последние уступали числом, но сражались с маниакальным рвением — острова керамита в океане плоти.

Игори заметила, как Грул пытается вскрыть броню умирающего ренегата, и вихрем помчалась к нему. Она ткнула его в бок, и вожак повернулся к ней, рыча от злости. Когда матриарх наставила на него пистолет, он отскочил назад.

— Мы здесь солдаты, а не охотники, помнишь? — Она зарычала. — Оставь сбор трофеев на потом, если мы выживем.

— Но… — начал он.

Она приставила ствол к его лбу.

— Ты вздумал перечить мне?

— Нет, — поспешно ответил Грул. Он поднял оружие и бросился прочь, рявкая команды своей стае. Игори довольно заворчала и стала оглядываться в поисках Фулгрима. Примарх шагал сквозь гущу битвы, своим мясницким ножом собирая кровавую жатву. Только самые деградировавшие Дети Императора смели встать у него на пути, но все они достаточно быстро раскаивались в этом.

Прежняя его неуверенность исчезла. Он бесновался среди них, убивая с удивительной грацией. В нем кипел гнев, жгучее негодование на тех, с кем он сражался, как будто само их существование оскорбляло его. Прежде он не замечал, кто они на самом деле, но теперь видел это совершенно отчетливо и потому ревел от ярости, расправляясь с ними.

Но далеко не все легионеры выступали против него. Лишь некоторые. Кучка дураков. Остальные отступили. Сбежали, подчиняясь какому-то древнему инстинкту. Руководствуясь не чувством самосохранения, а чем-то другим. Пока Игори шла следом за примархом, ее сородичи осторожно присоединялись к ней. Тогда же она увидела космического десантника в пурпурных латах, сгорбившегося рядом с колыбелью управления, держась за голову. Его изуродованные шрамами черты исказились в печали, по щекам текли разноцветные слезы. Он отрешенно посмотрел на нее, когда она прижала пистолет к его голове.