Повелитель кошек (СИ)

- Жив и целехонек, клянусь пастью Дребла! Хочешь знать, как все получилось? Очень просто, малыш - когда оборотень набросился на Матьюша, я не стал корчить из себя героя и прыгнул со скалы в воду. Я слишком хорошо знаю повадки этих тварей. Гаттьены те же кошки и ненавидят купание. Потом, когда тварь перебила отряд, я тихонько вылез из воды и наблюдал, как ты латаешь драную шкуру гаттьены. Удивил ты меня, Вечные свидетели! Тебе удалось исцелить паралич, вызванный ядом Звездоносцев. Таким ни один лекарь в Вальгарде не может похвалиться. Зачем ты ее лечил?

- Она умирала.

- Жалостливый, значит? Ну-ну. Если об этом станет известно, ты легкой смертью не умрешь, уж поверь мне.

- Ты наблюдал, как гаттьена убивает твоих людей?

- Да, вот такая я сволочь, - Люстерхоф недобро усмехнулся. - Что тут у тебя в кружке, остывший глинтвейн? Сойдет, - он тут же вылил напиток себе в горло. - Еще есть что-нибудь выпить?

- Только это, - я достал из сумки флягу с самогоном, которую снял с одного из растерзанных охотников.

- А, фляга Хальдвига, - Люстерхоф свинтил с горлышка пробку и сделал хороший глоток. - Он единственный, за кого меня мучает совесть. Остальные были просто ублюдки, а первый среди них - подонок Матьюш Хавелинк, чтоб ему в аду сгореть в черный пепел!

- Значит, мне не померещилось, - сказал я. - Все это время ты шел за мной следом.

- А что мне оставалось делать? И еще, ты меня заинтересовал.

- Почему ты так поступил? Почему подставил своих людей?

- Потому что эти подонки должны были умереть! - Люстерхоф в ярости ударил ладонью по столу. - Все до единого. Потому что на их совести смерть Маргет. Моей Маргет.

- О чем ты?

- Наверное, я должен тебе кое-что рассказать, - охотник расстегнул ворот своего заскорузлого от грязи кожаного кафтана, снял с шеи медальон и протянул мне. На медальоне был портрет симпатичной темноволосой женщины с ясными карими глазами. - Мне сорок четыре года, малыш. В этом возрасте уже принято думать о старости и вечности, особенно когда занимаешься охотой на оборотней. Так получилось, что полгода назад я приехал в Норту по делам - мне сказали, что в городе есть отличный оружейный мастер, и я хотел заказать у него кое-какое снаряжение, за которое в Вортиноре мне пришлось бы заплатить кучу серебра. Цены в Норте в разы ниже.

- И что?

- А то, что я приехал за капканами на оборотней и коваными цепями, а нашел Маргет. Я влюбился в нее сразу, насмерть. Ее невозможно было не любить. Я знаю, это была последняя любовь в моей жизни, больше я не коснусь ни одной женщины до самой смерти, клянусь Вечными!

- И что случилось?

- Я уехал через месяц, пообещав Маргет, что вернусь за ней осенью, после сбора урожая, и заберу ее в Вортинор. Но мои мечты не сбылись. Когда меня вызвали в резиденцию Ордена в Вортиноре и велели ехать в Норту выполнять задание, я даже обрадовался, глупец. Думал, что снова встречусь там с Маргет и уже не буду с ней разлучаться никогда. А на месте я узнал, кого по доносу какой-то гадины арестовали Матьюш и его ищейки.

- Постой, выходит, что та ведьма, которую сожгли в Норте...

- Да. Кто-то наткнулся на следы гаттьены в окрестностях Норты. В городе началась паника, люди боялись выйти из города. Звездоносцы тут же затеяли следствие. Я знаю, как выглядит такое следствие - людей под страхом смерти обязывают сообщать о подозрительных поступках своих соседей.

- Чем же провинилась перед Звездоносцами Маргет?

- Я же сказал - был донос. Когда я узнал, кого арестовал Орден, я был я бешенстве и попытался поговорить с Матьюшем. Знаешь, что он мне сказал? Что это не мое дело, и что моя репутация не спасет меня, если я буду вступаться за врагов веры. Через неделю был суд, и Маргет приговорили к очищению огнем, потому что она признала свою вину.

- Как это так - признала вину? Она же была невиновна!

- Нет, ты и впрямь желторотый придурок, чтоб мне пропасть! Те, кто попадает в казематы Ордена, всегда признают свою вину. Рано или поздно. Потому что никто не может выдержать пыток огнем, пыток железом, пыток водой, пыток магией. Маргет пытали, я знаю. Я видел ее в тот день, когда она умерла. На ее теле живого места не было.

- Ты был на ее казни?

- Стоял в десятке метров от костра и видел, как пламя пожирает ее заживо. - Люстерхоф приложился к фляге, крякнул, вытер рот рукавом. - Слышал, как она кричала. Этот крик до сих стоит в моих ушах, лекарь, и нет такого лекарства, которое могло бы исцелить мою боль!

- Понимаю и сочувствую. И что было потом?