Повелитель кошек

Он согрел для меня воду и велел хорошенько вымыться. Потом вооружился ножницами и бритвой и занялся моей обильной растительностью. Когда он закончил свою работу, и я глянул на себя в зеркало, то просто от сердца отлегло. Короткая прическа и аккуратная бородка омолодили меня лет на двадцать. Все мои вещи, кроме плаща отца Деймона, Кастельмаре сжег в камине.

— Эти будут получше, — заявил он, предлагая мне суконный темный камзол с поясом и короткие штаны с пряжками под коленями. Я примерил, и одежда оказалась мне почти впору, только штаны были чуть узковаты. Обуви у Кастельмаре для меня не нашлось, я обулся в свои старые чувяки, но все равно — был ему бесконечно благодарен.

— Погоди, это еще не все, — сказал мне Кастельмаре, когда я собрался уходить. — Пока ты мылся, я написал записку для де Клерка. Если найдешь его, он поверит тебе, прочитав ее. И вот еще пара вещей, без которых тебе придется очень трудно. — Кастельмаре положил на стол длинный кинжал в ножнах и кошелек. — Мне сейчас очень нужны деньги, но десять риэлей я могу тебе… занять. А без оружия ходить по нашим дорогам просто опасно.

— Даже не знаю, что сказать, — я был растроган до самых глубоких глубин души. — Благослови тебя Вечные, Кастельмаре. Хороший ты мужик.

— Я всего лишь неудачник, который считал, что знания помогают человеку добиться в этой жизни успеха и благополучия. Увы, я ошибся. Мне мои знания принесли только одиночество и репутацию безумца. Знаешь, если найдешь де Клерка, передай ему, что минуты общения с ним были лучшими за последние годы моей жизни. И я всегда рад видеть его в своем доме.

Глава третья

Доброе слово и кошке приятно

Народная мудрость

Итак, в этот прекрасный осенний день черт знает какого месяца, черт знает какого года по местному летоисчислению я начинаю свой отчет обо всем, что происходило со мной в этом странном удивительном мире, который я назвал Закартиньем. С самого рассвета я топаю по извилистой проселочной дороге, которая проходит через поля, с которых уже убран урожай, мимо маленьких ферм и живописных рощ, и при этом не имею ни малейшего представления о том, куда я иду. Все, что я знаю — мне надо в Набискум, город, расположенный где-то на севере. Встреченные мной по дороге крестьяне были не очень-то расположены разговаривать с чужаком, но все-таки пояснили мне, что до Набискума очень далеко, а ближайший город на моем пути — это Норта, что-то типа местного уездного центра.

— Недалече тут совсем, — сказал мне о Норте пожилой крестьянин с двумя корзинами отличных наливных яблок. — Мили три, до заката доберешься. Только поспеши, а то стража в город ночью не пускает!

Я поблагодарил деда, с трудом оторвал взгляд от его яблок, проглотил слюну и пошел дальше. В дороге я раздумывал над тремя вещами, которые меня больше всего загрузили. Странно, но меня уже не волновало то, как и почему я оказался в этом мире, и как так вышло, что я оказался в чужом теле. Наверняка я однажды узнаю ответ и на этот вопрос. Пока меня интересовали менее глобальные, но более насущные проблемы. Во-первых, как так может быть, что я отлично понимаю язык местных жителей и сам на нем говорю? Наследство от Эрила Грегана? Или же опять непонятное мне волшебство? У меня было странное чувство, когда я говорил с моими новыми земляками — мне казалось, что они говорят на самом что ни на есть русском языке, но при этом был абсолютно уверен, что это не русский. То же самое с письменами: я мог и читать и писать, но шрифт, которым я пользовался, не был кириллицей. Больше всего буквы напоминали ассирийскую клинопись, однако я без труда их разбирал. Еще одна загадка — вряд ли крепостной крестьянин Эрил Греган умел читать и писать.