Повелитель крыс

Перемена цвета глаз Абернати очень обеспокоила Григория. Он не сомневался в том, что это напрямую связано с тем, что он сделал с этим злодеем. Связи между ними более не существовало. Та сила, что связывала Абернати с Николау, теперь целиком, без остатка перешла к последнему. У ног Григория лежал другой человек. Казалось, словно впитав в себя его силы, Григорий снял с него наружный слой кожи, словно некий маскарадный костюм, а под костюмом оказался совсем другой, непохожий субъект. Он ничего не ощущал к Вильяму Абернати, кроме отвращения, но еще ему было жутко неприятно за то, как пришлось поступить.

Что бы там Григорий ни почерпнул от Абернати, из-за этой потери черный маг лишился жизни. В конце концов только это и имело значение. Григорий был сам себе отвратителен и чувствовал себя разве что самую малость лучше, чем лежавший на ковре мертвец. От бесповоротной ненависти к собственной персоне Николау удерживала только мысль о том, что при жизни Абернати был законченным мерзавцем и загубил немало невинных душ.

Своими выводами Григорий поделился с Терезой. Та его не до конца поняла, но поверила ему на слово. Долее развивать эту тему он не стал из опасений, что Тереза задумается о судьбе других людей, наведывавшихся в «Дозорный». К примеру, о судьбе Мэтью Эмриха. Судя по тому, что сегодня открылось Григорию, Вильям Абернати был достоин гораздо более ужасной смерти. Он отнимал — или пытался отнимать — ту самую силу, которую сегодня у него отобрал Григорий, у людей, поименованных в его страшном списке.

Вот для чего предназначалась воронка — мерзкое орудие, порождение злого колдовства. Через нее вытекала из тел несчастных жертв жизненная сила.

Если предположения Николау были верны, стало быть, Абернати умел высасывать энергию у других магов, но впитывать ее целиком ему было не под силу. Обладай он энергией такой мощи, Николау ни за что бы не выстоять в схватке с ним.

То, что оставалось от жертв злодея, хранилось в банке. Он держал ее при себе в надежде на то, что в один прекрасный день придумает, как впитать этот концентрат чужих жизненных сил, чтобы он стал частью него. Рассказы о таких чудовищах время от времени возникали на протяжении истории человечества. Ходили такие слухи и среди магов. Пожиратели душ. Вампиры. Суккубы и инкубы. Как бы они ни назывались, правда оказалась куда страшнее всех страшных историй.

Григорию страшно было подумать об этом, но, похоже, он понял, какая участь постигла бедолагу Мэтью Эмриха, а возможно, и всех прочих. Связанный маг Петер Франтишек наверняка не уступал могуществом Вильяму Абернати, а сила, обитавшая внутри дома скорее всего была столь же велика и столь же злобна. Видимо, исчезновения людей были следствием деятельности обеих сторон… а Григорий оказался меж двух огней.

Вспомнив о Франтишеке, Григорий заторопился. Им с Терезой нужно было как можно скорее покинуть номер Абернати, пока их никто не заметил. Кроме того, Григорию еще предстояло избавиться от тела. Вильям Абернати должен был исчезнуть бесследно. До встречи с ним, до окончания поединка такая задача была бы для Григория поистине непосильной, теперь же он был способен сделать все необходимое. Грозила ему только самая обычная усталость.

Николау сжал кулаки. Хрустнула бумага, и тут он вспомнил о том, что еще не успел взглянуть на извлеченный из кармана Абернати клочок бумаги. Скорее всего ничего важного этот клочок не содержал, но Григорий не имел права рисковать.

Торопливо сделанная запись. Адрес на окраине города. Запись занимала обрывок бумаги почти целиком. Неужто Абернати забыл про свою записную книжку? Да и сам клочок бумаги вроде бы был вырван из этой самой книжки… Адрес Николау ни о чем не сказал, запись — тоже, хотя, что это все могло значить, Григорий догадывался. Он протянул бумажку Терезе и спросил:

— Не знаком ли тебе случайно этот адресок?

— Я немного не в себе, но, похоже, почерк разобрать сумею… — Тереза повнимательнее всмотрелась в записку. — Это о ком-то… О нескольких людях… Где они живут. О передвижениях нескольких человек. — Тереза оторвала взгляд от бумаги. — А ведь тут есть что-то очень знакомое, Григорий.

— То есть?

Лучше было бы, конечно, дождаться такого момента, когда они перебрались бы в более безопасное место — тогда и можно было бы обсудить эти записи в спокойной обстановке, но Григорию совершенно необходимо было узнать наверняка, что означала эта запись. Если Абернати наметил для себя очередную жертву, следовало разыскать этого человека, пока его не сцапали приспешники Франтишека или не призвал дом.

— А ты послушай: «Никогда не выходит из дома. Дом со всех сторон окружен охранниками. Сегодня их трое. Верзила с «конским хвостом» — его правая рука? Дом пока неприступен. Стоит испробовать парижский трюк. У него под пиджаком пистолет, необычный… выяснить, что за оружие». — Тереза посмотрела на своего спутника, ища в его глазах подтверждения своей догадке. — Это ведь так похоже на то, о чем ты мне рассказывал! Разве это не об этом… Петере Франтишеке?