Повелитель крыс

Перед Терезой, встав к ней в полупрофиль, появился камердинер Конрад. В одной руке он держал небольшую подвеску с драгоценным камнем — скорее всего то был изумруд. Камень завораживал взгляд, и Терезе пришлось напрячь всю волю, чтобы не смотреть на него.

В другой руке свинорожий слуга Франтишека держал черный клинок, и рукоятка, и лезвие которого были испещрены мелкими значками. При виде ножа Тереза вновь принялась вырываться, но подручные связанного мага держали ее крепко.

— Больно не будет, уверяю вас. Быть может, вам даже понравится, — сообщил Франтишек. Его высохшее лицо искривила улыбка, которая нисколько не убавила страха у Терезы Дворак. — Быть может, мы выясним, что мы с вами состоим в родстве — и это весьма, весьма вероятно, должен заметить.

Амулет вдруг начал раскачиваться сам по себе. Качающийся камень притянул к себе взгляд Терезы. Теперь она просто не в силах была оторвать от него глаз.

— Вы расскажете мне все, милая Тереза… даже то, о чем, как вам казалось, вы не имеете ни малейшего представления, — звучал в ушах у Терезы голос связанного мага. — Я должен узнать, кто вы такая, что собой представляете и какова ваша роль в этой игре.

Перед тем как Тереза потеряла сознание, ей почудился чей-то смех. Но Петер Франтишек смеялся не так. Смех ли то был вообще?

Как бы то ни было, в это мгновение Тереза вспомнила о грифоне.

* * *

Он был жив.

Понимание этого и порадовало, и огорчило Григория Николау. В последнее время он стал дорожить жизнью не в пример больше, нежели раньше, но первая мысль его была такова: если он жив, стало быть, попал в лапы Франтишека, и теперь уж он точно его подобру-поздорову не отпустит.

Николау открыл один глаз, потом — второй.

Огляделся по сторонам. Он никогда прежде не бывал здесь, но догадался, что находится в одном из помещений цитадели Петера Франтишека. У Григория кружилась голова, перед глазами плыло, и все же комната, в которой он находился, навевала какие-то воспоминания. Григорий попытался встать, но ни руки, ни ноги не послушались его — они словно свинцом налились. Он расслышал тишайшие звуки музыки — нечто современное, аморфное антиконцептуальное. Послушай Григорий такую музыку подольше — он бы непременно заснул.

Мало-помалу в глазах у него прояснилось, он начал понимать и природу своих воспоминаний, и то, что это за комната. Это была больничная палата, очень похожая на ту, в которой он лежал в Берлине вскоре после воцарения Рейха. Он попал в автомобильную аварию и под напором общественности был вынужден принять предложение об оказании ему медицинской помощи от человека, по чьей вине пострадал, — от младшего офицера СС. Помощь Николау оказывалась на самом высоком уровне, ибо от состояния его здоровья зависела репутация этого эсэсовца. Между тем полученные травмы у Григория, естественно, заживали сами по себе, с немыслимой скоростью, чем он донельзя обескуражил и врачей, и ученых-медиков Рейха.

Григорию тогда пришлось употребить все усилия, на которые он только был способен, чтобы телепортироваться из госпиталя и стереть из сознания врачей все воспоминания о себе. Для этого ему пришлось распотрошить память шестерых людей. И пусть они большей частью не заслуживали никакой жалости, Николау еще долго переживал из-за того, что был вынужден прибегнуть к такой мере.

После того случая он пробыл в «Фатерлянде» недолго. Не потому, что боялся смерти, — ему ли бояться смерти? Были вещи и пострашнее смерти. Григорий боялся, что еще до того, как тут все станет совсем худо, может появиться вездесущий Фроствинг. Уже тогда темные силы сгустились немыслимо. Те маги, что остались в Рейхе после отъезда Николау, либо питали неподдельный интерес к всеобщему помешательству, либо были попросту законченными идиотами. Григорий же не желал иметь ничего общего ни с теми, ни с другими.

Он снова попытался встать, и снова тело не пожелало его слушаться. Он осмотрел себя и увидел, что привязан к кровати. Ноги и руки противно покалывало, и Николау с опозданием понял, что это дают о себе знать отдаленные последствия уколов, которыми его одарил Конрад.

Постепенно приходя в себя, Григорий выстроил из отдельных фрагментов более или менее стройную последовательность событий. Треклятый камердинер Франтишека выстрелил в него не один, а два раза, и все же он ухитрился не отключиться под действием наркотика и перебросил себя в пространстве, но куда? Видимо, соображал он на тот момент уже неважно, потому магическая сила швырнула его куда ни попадя.

Хорошо еще, цел остался… а может быть, только-только восстановился? Наверное, он уже несколько дней находится в больнице… нет, это вряд ли. Франтишек тогда уже давным-давно бы его вычислил. Вряд ли миновало больше суток, но и это было долго, очень долго. Если Франтишек еще не нашел его, значит, вот-вот найдет. У него повсюду глаза и уши. Григорию следовало как можно скорее сматываться отсюда.