Повелитель механизмов

Это точно шутка Змеи, кто бы еще мог надоумить этого олуха так приветствовать уважаемых гостей. Маловероятно, что неуважаемые гости к Асани захаживали, по крайней мере, через главный вход. И зная любовь к не самым аппетитным шуткам, я готов был побиться об заклад, что этот дворецкий мог одной рукой согнуть подкову. Служанок, что удивительно в ближайшем пространстве не наблюдалось, врут сплетни, врут! Пришлось без помощи обитателей дома пройти в гостиную таких размеров, что весь первый этаж моего обиталища мог бы поместиться в этом зале, да еще бы место осталось для камина с двумя подсвечниками. Я топал по мраморному полу, периодически морщась от навязчивых воспоминаний. Уверен, что Асани ненавидит эту часть своего дома даже больше, чем почившего папочку.

О, да тут еще развесили картины, на которых были изображены все величайшие отпрыски семьи Асани. До чего же унылые рожи. Все банкиры, ростовщики и богатые торговцы какие-то унылые, лишенные жизни. Я давно это отметил, неудивительно, что Асани так угнетала эта обстановка, не хотела она топить свою природную непоседливость и свободолюбие в сундук с золотом? Я ее понимаю, но она оказалась заложником чужих желаний, ей не удаться пробить ледяную стены состоящую из этих укоряющих взглядов с картин великих предков. Если конечно ей никто не поможет, например, развеселый и разудалый кузнец, а точнее — я.

Ирония в том, что я находился в точно таком же положении, как и Асани. Вот только это был мой личный выбор и, да, я доволен этим выбором! Редкий случай, когда желания человека совпали с реальным положением вещей. Жаль не знаю, как я этого добился, подсказал бы Змеюшке… а вот, кстати, и она.

— Привет, — не оборачиваясь, произнес я.

Женщина у меня за спиной остановилась, удивленная тем, что я сумел почувствовать, как она подкрадывается ко мне. Если бы она спросила, как я это сделал, я бы сказал, что увидел ее отражение в глазах… "Иеремия Аквилон Третий"… надпись под картиной такая неразборчивая, что я не рискну утверждать в правильности своего прочтения. Да и семейное имя у Асани не Аквилон, неужели некая прабабка этой веселой семейки порезвилась на шелковых кроватях с разорившимся аристократиком. Титул то всем хочется купить как можно дешевле.

— Привет, ты меня удивил.

Да, удивление Асани можно было потрогать руками, так явственно оно ощущалось, словно было соткано из лунных лучей.

— Чем же я могу удивить столь многоопытную особу?

— Прекрати!

— Что-то ты не в духе, я помешал?

— Нет, просто… я не в духе! Могу я быть не в духе?!

— Можешь, ты все можешь, только не забывай, что я могу и ответить.

Я игриво подмигнул, это возымело действие, она постаралась взять себя в руки. Впрочем, мне показалось или Асани не была разозлена, скорее она была… не в своей тарелке… словно ей выбили почву из-под ног. Даже могу сказать, кто виноват в этом ее состоянии, именно по этой причине я не смел злиться на соседку.

— Так что случилось? Расскажи доброму дяде, он все поймет и не будет смеяться!

— Очень надо! — она фыркнула и высокомерно вздернула свой нос. Потом сменила праведный гнев на милость: — Раз пришел, придется тебя кормить, ты в гости просто так не ходишь…

— По правде сказать, я просто так пришел, без особой на то причины.

Я пожал плечами и задумчиво поскреб между ушей. Прикосновения к гладкой коже черепа помогали сосредоточиться. Боюсь, я втайне страшился того, что мои неосторожные действия могли вызвать необратимые, даже фатальные перемены в душе Асани. И я маскировал свой страх даже от самого себя. К счастью, не смотря на легкую растерянность, Асани оставалась сама самой и не пыталась меня соблазнить или начать проповедовать.

Ее легкая растерянность скорее проистекала из иного русла, вот только интересно какого?

Меня накормили сытным завтраком и светской беседой, Асани оказалась удивительной мастерицей по части ведения застольных разговоров. За все то время пока я опускал ложку в тарелку с супом, она ни разу не заикалась о политике, экономике и других "особо приятных" тем, вызывающих стойкое желание опорожнить кишечник. Я был благодарен за это, мало приятного есть вкусную (на самом деле) еду и при этом слушать очередную особо пикантную сплетню про то, как некий судья поковырялся в зубах на званом обеде.

— Тебе с таким красноречием надо у трибуны речи вести, а не за столом сидеть, — погладив ощутимо округлившийся живот, заметил я.

— Я так понимаю, это завуалированное "спасибо", очень рада ты как всегда душка!

— Не стоит, достаточно только хорошо меня накормить и я буду лапочкой.

— А лапочка так и будет сидеть тут или изволит пошевелить ножками?

Сарказма в голосе Асани хватило бы на целый полк бравых мечников, да вот беда они все сплошь неприлично разговаривают.

— Изволит, изволит, а то твои слуги, уверен, надломились, пока этот гигантский стол тащили в гостиную.

— О моих слугах не волнуйся, я им для того спины и разминаю розгами, чтобы они тяжести, не надрываясь, таскали. Пошли! Мне не нравится этот зал, опротивело тут уже сидеть.