Читаем Повелитель монгольского ветра (сборник) полностью

– Наше дело – слушать старших, – проблеяла она.

В другом, серебристом «ауди», взасос целовались известный стилист и его юный ученик.

– Я с ума сойду, – томно вздохнул практикант.

В третьем, «БМВ» седьмой серии, вели деловой разговор молодые люди с ноутбуками и неуловимыми глазами, и только шелестели, как купюры, в салоне сухие слова: «нал», «безнал», «бабло».

В четвертом, роскошном джипе «лексус», сидел на заднем сиденье Сынуля. Из всех шести колонок автомобиля неслось:

Черный бумер, черный бумер,Стоп-сигнальные огни!Черный бумер, черный бумер,Если можешь, догони!

– Убери эту хренотень! – поморщился Сынуля и протянул водителю диск. – На, поставь…

Магнитола заглотила пластинку, и салон машины наполнили мощные аккорды второй части заупокойной католической мессы, реквиема.

Dies ime, dies illaSoluet saeclum in favillaTeste David cum Sibylla.Quantus fremor est futurus,Quando judex est venturusCuneta stricte cliseussurus.(День гнева, тот день,В золе развеет земное,Свидетелями Давид с Сивиллой.Какой будет трепет,Когда придет судья,Который все строго рассудит.)

Хор пел, и даже впервые слышавшие латынь ощущали значительность слышанного.

– Удивительно, – обратился Сынуля к журналистке светской хроники, прыщавой и длинноногой, сидевшей рядом и глотавшей каждое его слово, как наживку, – удивительно, но в основе ритмики этого стихотворного текста лежат не различия в долготе слов, как в классической латинской поэзии, а ударение, уже утратившее в то время музыкальный характер. Каждый стих состоит из четырех стоп, в которых чередуются ударный и безударный слоги.

Та сглотнула, и рука Сынули продвинулась чуть выше по ее обнаженной ноге, к краю черной мини-юбки.

Водитель сидел недвижим, и затылок его был красен. Пучки волос отсвечивали на солнце из левого бугристого уха.

Пара в черном поравнялась с «лексусом».

– Открой, – лениво уронил Сынуля, и водитель нажал на кнопку. Стекло плавно двинулось вниз, и Сынуля, оперевшись левой рукой о ляжку собеседницы и заодно продвинувшись чуть выше, сунул в окно сотенную: – На.

Нищенка протянула руку, но не спроворила, и купюра, колыхаясь, как бабочка, полетела на асфальт.

– Простите, – чуть слышно сказала она и наклонилась поднять. Слепой на коляске, казалось, взглянул в глаза Сынуле.

– Не люблю я их, – принужденно хмыкнул тот и, откинувшись на сиденье, скомандовал: – Закрой.

Но его жег и жег черный взгляд слепых глаз за синими очками инвалида.

Смерть и рождение оцепенеет,Когда восстанут творения,Чтобы дать ответ судящему, —

неслось из динамиков.

– Вы такой щедрый к этим… как их, – девица сморщила длинный носик, – к побирушкам…

– Да, и Моцарт это превосходно учел в своем произведении, – продолжал повествовать Сынуля.

«Будет, будет дадено», – победно билось у него в мозгу. «Уж я тебя, сукин кот, окручу, – звенело в мозжечке у девицы, – слуплю с тебя по полной программе…»

«Ух, засадить бы кому, – думалось водителю, – или на клык кому навалить… А чего он нашел в этой носатенькой? Ни сиськи, ни письки…»

Что скажу тогда я, жалкий,К какому покровителю буду взывать,Когда и праведный будет едваЗащищен от грозы? —

отражалось от кожаных стен.

Между тем нищенка, наклонившись, быстрым, как у змеи, движением сунула под дно автомобиля магнитный брикет и щелкнула тумблером.

Зажглась красным лампочка, и цифры на индикаторе побежали – 180… 179… 78…

Но она уронила очки.

Выпрямившись, она постаралась отвернуться, чтобы остаться неузнанной, но Сынуля был поглощен вниманием хроникерши.

Впрочем, в последних двух сантиметрах просвета закрывающегося окна мелькнуло знакомое лицо, зеленые распутные глаза, засев в мозгу занозой.

Он было приостановился, чтобы домыслить, узнать, докопаться, где он видел их, эти глаза, но тут хроникерша сама подалась вперед, напоровшись влажным лоном на пятерню.

– И что? – с придыханием спросила она.

Правый судья возмездия,Даруй мне дар отпущенияПеред лицом судного дня, —

слушал Сынок, задыхаясь.

64… 63… 62… тикали и тикали цифирки на счетчике, отсчитывая мгновения.

Нищая пара дошла до конца пробки. Здесь, слева от хвоста, в черном джипе сидели Ганс, Алок и Граф. Бек-хан снял очки.

Я стенаю, как осужденный,Краска вины на моих ланитах,Пощади, Боже, молящего, —

неслось над колонной.

31… 30… 29… – тикал счетчик.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес