Повелитель монгольского ветра

Она взяла из рук барона ферзя и положила на доску.

Мат.

– Ты завтра умрешь. – Айя смотрела ему в глаза не мигая.

– Откуда ты знаешь? – В лице Беньовского не дрогнула ни одна жилка.

– Отец сказал.

Тишина.

– Да я знаю и сама.

Пауза.

– Я умру тоже.

Тишина.

Горели светильники.

Перекликалась стража.

И рядом, совсем рядом притаилась змея.

Французы высадились на остров.

Завтра – бой.

Завтра пулей в грудь будет убит Беньовский, заколот шпагой Хрущов. Выпьет яд Айя, когда во дворец ворвутся зуавы.

Но это только завтра.

А пока еще горят, горят, не чадя, светильники, и три часа до рассвета, и амбра, и мускус, и струя кабарги, и мед, и женьшень, и Цекуба, забытое вино, поддерживают силы супругов, и больше они не расстанутся никогда.

Пробуждение

Я еду в метро, прижатый к словам «Выхода нет». Потомок пророков и князей, священников и крестьян, солдат и музыкантов, я еду на работу.

Я ее ненавижу, но мне нужно зарабатывать.

Мне дышит в лицо перегаром кудлатый мужик.

– Отодвинься, – говорю я.

Он рыгает.

Я с трудом высвобождаю руку, чтобы ударить в эту мерзостную харю.

На пальце горит, высверкивая всеми гранями, двадцатикаратный альмандин.

И я вспоминаю – король не бьет в лицо…

Никогда.