Повелитель морей

Вернувшись к штабу, я доложил, что мы уничтожили пять тяжёлых батарей, разведка это подтверждает, и немцы сейчас перекидывают другие орудия на запасные позиции. Как только это будет сделано, разведка снова даст координаты. Ну а пока танк свободен, можно использовать при зачистке улиц. Так что меня направили к группам прорыва; наши снова готовились двинуть вперёд, и такой фактор, как танк, играет им на руку.

Отбив очередную воздушную атаку, я сбил двоих; парашют был только один, причём лётчик делал затяжной прыжок, собираясь открыть купол над домами: похоже, немцы отлично осведомлены о том, что их расстреливают с земли. В итоге он рухнул на крышу одного из домов уже мёртвым.

Ну а пока я зачищал улицы и дома, кидаясь на помощь то в одну сторону, то в другую, я подслушивал не только немецкие штабы, но и нашей дивизии. За мной плотно следили, каждый шаг и действие записывали и отправляли в Особый отдел армии. О том, что я накрыл немецкую артиллерию, тоже сообщили. Туда выслали самолёт, и лётчик, осмотревшись, подтвердил уничтожение батарей; там ещё дымы стояли, видимо, какую-то технику зацепил. Эта информация дошла до командира Особого отдела нашей дивизии, и он обсуждал её с подчинёнными.

Мои действия вызывали только одобрение, особисты признавали, что без моего танка мы бы задачу не выполнили, и называли меня затычкой к каждой бочке. Там ещё про дыры было, но про бочку мне больше понравилось. Ну а на уничтожение вражеских лётчиков решили закрыть глаза: идёт война, и это враг. В рапорте также было указано, что мой танк больше тысячи немцев уничтожил – подтверждено. Сильно занизили, там счёт давно за три тысячи перевалил.

Бои продолжались, район потихоньку освобождался, и к сумеркам мы закончили. Дивизия выполнила поставленную ей задачу, о чём командир дивизии доложил выше. Мы пока встали и стали выстраивать оборону. Я ещё трижды за день отъезжал за пополнением боекомплекта и дважды открывал огонь по артиллерии немцев. Если раньше немцы подозревали, что никаких корректировщиков нет и бьют по их орудиям на звук, то теперь они были уверены в этом на все сто.

В штабе пехотной дивизии это активно обсуждали и приказали выяснить, как русские это делают. А я ещё удивился, когда артиллерия у немцев заработала не вся, а всего три батареи среднего калибра по заявкам немецких войск. Я быстро одну накрыл, две сами замолчали. Потом еще одна заработала в другом месте, я её накрыл, и всё. Оказалось, они проверяли, звукач против них работает или нет. И расчёты последней батареи стреляли, дёргая за длинные верёвки, так что не пострадали, в отличие от орудий. Я, узнав об этом, со злости штаб дивизии накрыл; подвал глубокий, не завалил, но выходы обвалил, теперь откапываются. Зато вся штабная техника сгорела.

А перед темнотой им привели пленных бойцов нашей дивизии. Так немцы и узнали, кто ведёт огонь по их орудиям. Вообще-то они и так знали о моём наличии, именно мой танк был первоочередной целью для авиации, а теперь вот выяснили, кто по их артиллеристам бьёт, мешает работать.

Через восемь дней нас выводили из города, пришлось: пятьсот активных бойцов и командиров осталось, да и те почти все из тыловиков, которые постепенно заменяли бойцов на передовой. Нас сменила новенькая дивизия, вроде с Севера перекинули. Уцелевшие командиры, уже набравшие колоссальный опыт, вводили новичков в курс дела; для младшего командного состава выделили сержантов и бойцов из тех, что поопытнее. Более того, дивизия поделилась трофеями, у нас их было много, включая шесть самоходок. Боеприпасов, конечно, не так много, но ещё хватит. Направляли нас на переформирование и пополнение обратно к Москве.

Да, мои фотографии на танке и те, где капитан ведёт огонь из зенитного пулемёта (в кадр удачно попала струя огня из ствола ДШК), появились в газетах. В статье упомянули, что обо мне уже писали, но в прошлый раз я уничтожил более двух сотен немцев, а сейчас, командуя танком, уничтожил со своим экипажем более тысячи врагов, сбив несколько самолётов и расстреляв артиллерийские батареи противника. И ведь узнали откуда-то.

Эти восемь дней дались мне тяжело, я даже про день рождения забыл, девятнадцать исполнилось. КВ оказался машиной хрупкой, каждую ночь големы приводили танк в порядок; радиостанцию даже не трогали, давно все лампы побиты, но она и не нужна. Танк дымил как паровоз, но всё же передвигался, да и вооружение было в порядке. Я стал для немцев неприятной занозой размером с бревно: и достать не могут, и спать не даёт.

Позавчера стоявшую против нас дивизию сняли с позиций как полностью обескровленную, и вместо неё ввели вторую танковую дивизию СС «Рейх». Ох как я обрадовался, и пока нас не вывели, мы били неопытных пока в городских боях эсэсманов как могли. Только уничтоженными на мой счёт можно смело записывать пять сотен личного состава и три десятка бронетехники.