Повелитель мух. Бог-скорпион

Хрюша помолчал, потом заговорил снова:

– Ничего, вчетвером будем жить. Вó как заживем.

– Ну да, вчетвером. Мы за костром следить не сможем.

– А мы попробуем. Видишь? Я зажег.

Близнецы вышли из лесу, волоча большое бревно. Бросили его у костра и повернули к бухте. Ральф вскочил на ноги.

– Эй, вы! Оба!

Близнецы на секунду застыли, потом опять пошли.

– Ральф, они же купаться идут.

– Лучше сразу с этим покончить.

Близнецы страшно удивились, заметив Ральфа. Вспыхнули и посмотрели куда-то мимо.

– Привет. И ты тут, Ральф?…

– А мы в лесу были…

– Дрова собирали…

– … для костра…

– Мы вчера заблудились.

Ральф пристально разглядывал свои ноги.

– Вы заблудились уже после…

Хрюша чистил стеклышко.

– После пира, – глухо выдавил Сэм. Эрик кивнул. – Да, уже после пира…

– Мы рано ушли, – быстро вставил Хрюша. – Мы устали.

– Мы тоже…

– Совсем рано…

– Мы очень устали.

Сэм тронул ссадину у себя на лбу и тут же отдернул руку. Эрик теребил разбитую губу.

– Да. Мы очень устали, – повторил Сэм. – Вот мы рано и ушли. Ну, а как…

В воздухе тяжко повисло несказанное. Сэм поморщился, и у него с губ сорвалось это пакостное слово:

– … танец?

От воспоминания о танце, при котором ни один из них не присутствовал, затрясло всех четверых.

– Мы рано ушли.

Дойдя до перешейка, связывавшего Замок с островом, Роджер не удивился, когда его окликнули. Во время страшной ночи он так и прикидывал, что большая часть племени спасется в этом надежном месте от ужасов острова.

Голос раскатился в вышине, там, где громоздились друг на друга уменьшающиеся глыбы.

– Стой! Кто идет!

– Роджер.

– Подойди, друг.

Роджер подошел.

– А сам-то ты не видишь, кто идет?

– Вождь приказал всех окликать.

Роджер запрокинул голову.

– Ну все равно, как бы ты меня не подпустил?

– Как! Залезай да посмотри.

Роджер взобрался по подобию ступенек.

– Взгляни-ка. Ну? Что?

На самом верху под камень было втиснуто бревно, а под ним пристроено другое – рычаг. Роберт слегка нажал на рычаг, и глыба застонала. Если налечь как следует, глыба загремела бы на перешеек. Роджер отдал изобретению должное:

– Вот это Вождь, да?

Роберт качнул головой:

– Он нас охотиться поведет.

Он кивнул в сторону далеких шалашей, где взбиралась по небу белая струйка дыма. Роджер мрачно озирал остров, сидя на самом краю стены и трогая пальцем шатающийся зуб. Взгляд его приковался к вершине горы, и Роберт увел разговор от неназванной темы.

– Он Уилфреда будет бить.

– За что?

Роберт повел плечами:

– Не знаю. Он не сказал. Рассердился и приказал связать Уилфреда. И он… – Роберт нервно хихикнул, – и он долго-долго уже связанный ждет…

– И Вождь не объяснил за что?

– Я лично не слышал.

Сидя на грозной скале под палящим солнцем, Роджер принял эту новость как откровение. Он перестал возиться с зубом и замер, прикидывая возможности неограниченной власти. Потом, не говоря больше ни слова, полез вниз, к пещере и к племени.

Вождь сидел там, голый до пояса, и лицо было размалевано белым и красным. Племя полукругом лежало перед ним. Побитый и высвобожденный Уилфред шумно хлюпал на заднем плане. Роджер присел на корточки рядом с остальными.

– … завтра, – продолжал Вождь, – мы снова отправимся на охоту.

Он потыкал в дикарей – по очереди – копьем.

– Кое-кто останется тут, приводить в порядок пещеру и защищать ворота. Я возьму с собой нескольких охотников и принесу вам мяса. Стражники должны следить за тем, чтоб сюда никто не пробрался…

Кто-то из дикарей поднял руку, и Вождь обратил к нему выкрашенно-мертвенное лицо.

– Вождь, а зачем они станут к нам пробираться?

И Вождь отвечал вдумчиво и туманно:

– Они станут. Чтоб нам вредить. И потому, стражники, будьте начеку. И потом ведь…

Вождь запнулся. Поразительно розовый треугольник мелькнул, мазнул по губам и тотчас исчез.

– … и потом, зверь тоже может прийти. Помните, как он подкрался…

По полукругу прошла дрожь и утвердительный гул.

– Он пришел под чужой личиной. И может явиться опять, хоть мы оставили ему голову от нашей добычи. Так что глядите в оба. Будьте начеку.

Стенли отнял локоть от скалы и поднял вопрошающий палец.

– Что тебе?

– Но разве мы… разве…

Он съежился и потупился.

– Нет!

Дикари затихли, каждый боролся с собственной памятью.

– Нет! Как мы могли… убить… его?

Успокоенные, но и устрашенные возможностью новых ужасов, дикари загудели опять.

– Итак, от горы подальше, – строго произнес Вождь, – и оставлять ему голову, когда свинью убиваешь.

Стенли опять вздернул палец:

– Я думаю, зверь принимает личины.

– Возможно, – сказал Вождь. Тут открывался уже путь к богословским прениям. – В общем, с ним надо поосторожней. Мало ли что он еще выкинет.

Племя призадумалось и содрогнулось, как от порыва ветра. Довольный произведенным эффектом, Вождь рывком встал.

– Но завтра – охотиться, и, когда у нас будет мясо, закатим пир.

Билл поднял руку:

– Вождь!

– Да?

– Чем мы огонь для костра добудем?

Краску, хлынувшую Вождю в лицо, скрыла белая и красная глина. Снова племя выплеснуло гул голосов в растерянную тишину. И тогда Вождь поднял руку:

– Огонь мы возьмем у тех. Слушайте все. Завтра мы идем на охоту. У нас будет мясо. А сегодня я и двое охотников… Кто со мной?