Повелитель мух. Наследники. Воришка Мартин

– Не стану я думать! Я сам тебя создал, создам и небеса!

– Уже создал.

Он глянул вбок на бурлящую воду, потом вниз – на свои костлявые ноги. Ощутил дождь, брызги и ледяной холод, сдавивший плоть. Пробормотал:

– Ну и пусть. Ты сам наделил меня правом выбора и всю жизнь вел меня к этим страданиям – потому что это мой выбор. О, да! Я все понял! Что бы я в жизни ни делал, я в конце концов оказался бы на том же самом мостике в то же самое время и отдал бы тот же самый приказ, правильный или неправильный. Но если бы я выбрался из подвала по поверженным, опустошенным телам, сделал бы из них ступеньки и сбежал от тебя, ты бы все равно мучил меня? Пусть я их поглотил, но кто дал мне рот?

– Твоими словами не ответишь.

Яростный взгляд.

– Я подумал! Я предпочитаю боль и все остальное.

– Чему?

Он пришел в неистовство и замахнулся на черные сапоги.

– Черной молнии! Уходи! Убирайся!

Сдирая кожу на руках, он барахтался на залитой морем скале.

– Несчастный безумный моряк посреди океана…

Он вскарабкался вверх по Хай-стрит.

Ярись, реви, потоп!
Пусть будет ветер, дождь и град, потоки крови,
Шторма и смерчи…

Обежал по кругу Наблюдательный пост, спотыкаясь о камн-и.

Тайфуны, ураганы…

Свет ложился на море полосами, оттеняя горные кряжи и долины. Чудовищные валы прокладывали путь с востока на запад в торжественной процессии. Под их тяжкой поступью одинокая скала казалась соринкой, но жалкий клочок суши, не боясь утонуть, рвался вперед, ослепительно белыми вспышками выжигая себе дорогу. Скала Спасения, словно нос корабля, врезалась в волны. Густое облако водяной пыли стояло над полубаком, небесные залпы утюжили мостик, отшибая чувства и дыхание. Уцепившись за квадратную плиту, лежащую там, где прежде стояла старуха в серебряной маске, безумный всадник летел навстречу волнам и ветру. Снова заиграла далекая музыка, изо рта полились звуки:

– Быстрее! Быстрее!

Скала неслась вперед. Он пришпоривал ее пятками.

– Гони!

Каждая волна была событием. Качаясь и дрожа в сумрачном штормовом свете, водяные громады стремились вперед, и гребни их таинственно мерцали, отзываясь в мозгу вспышками маяка. Споткнувшись о скалу Спасения, волна вздымалась с яростным ревом, нависая над мелководьем. Скала выглядела крошечной оспинкой в гигантском пенистом водовороте, разевавшем над ней голодную пасть. Величественный гребень длиной в сотню ярдов взлетал и рушился, бросаясь на противника, словно целая армия.

– Быстрее!

Рука нащупала кружок на шнурке и вцепилась в него.

Рот закричал:

– Плевал я на твое сострадание!

За грохотом волн и неба послышался знакомый звук. Он был тише, чем море, музыка или голос, но центр его заметил, согнал тело с каменной плиты и запихнул в расщелину. Едва оно скрылось среди камней, как на западном горизонте мелькнуло черное щупальце молнии, и центр затолкал поглубже обрывки плоти и волос. Лопата вновь стукнула о жестяную коробку.

– Право руля! Я убью нас обоих. Врежусь в дерево твоей стороной, и от тебя останется мокрое место. Ничего нигде не записано!

Центр был умнее рта и знал, что делать: отправил тело к выбоине с водой, чтобы спрятать среди ила и кружащей пены. Выставив вперед руки, он упал плашмя и корчился на скале, как тюлень. Изо рта текла вода. Добравшись до илистой запруды, руки уперлись в преграду и сдвинули ее. Стук, скрежет, грохот падающих камней и воды. Глазам открылось безбрежное пространство волн и сумеречного штормового света. В грязной канаве, где прежде собиралась пресная вода, неподвижно лежало тело.

– Сумасшедший! Вот и доказательство!

Центр выволок тело из пещеры и послал туда, где прежде был Наблюдательный пост.

Ветви черной молнии раскинулись по всему небу. Грохот сотрясал воздух. Одна из ветвей упала в море, перечеркивая огромные волны, и осталась там. Море перестало двигаться, замерзло, превратилось в раскрашенную бумагу, разорванную черной линией. Там же была нарисована и скала. Раскрашенное море перекосилось, но в черную трещину, открывшуюся посередине, ничего не потекло. Трещина была окончательной, абсолютной, трижды реальной.

Центр не понял, швырнул он тело вниз или опрокинул мир. Скала оказалась прямо напротив лица, и он ударил по ней клешнями омара, проткнув насквозь. Скала повисла между клешнями.

Последняя молния ширилась. Звуков не было, ибо все звуки теперь потеряли смысл. Пропала музыка, и перекошенное рваное море было безмолвно.

Бормотание рта затихло.

Рта больше не было.

Центр еще сопротивлялся. Он позволил молнии вершить свое дело по законам этих небес. Глаз больше не было, но центр видел, что промежутки между ветвями молнии превратились в ничто. Страх и ярость центра выплеснулись наружу, хотя и рта больше не было. Без голоса и слов он выкрикнул в ничто:

– Насрать мне на твои небеса!