Повелитель огненных птиц

– А ты нет, – не дал ему сказать больше ни слова, начался этап лести, а храмовники в этом деле большие мастера, ещё попаду под влияние, а это считай позорное пятно. Уходить из храма под такое прощание как-то не хочется.

– А? – неловко брякнул Неркас. Рот парня так и остался открытым. Теперь уже я смотрел на него, как на соседа, который уклоняется от возврата копеечного долга – насмешливо, с примесью легкого превосходства.

– Ко мне во время медитации бесшумно подойти могут только хранитель зала познания и пара охотников храма, из тех, кого я видел, ну и ты тоже смог. Так что, на «никчемного послушника», извини, не тянешь. А вот я – простой гость сей обители.

Дело в том, что медитации, которым обучают в храме познания всех желающих, несколько специфичны. Они направлены на обострение всех чувств. Достигается такое при помощи специальной техники дыхания и особого мысленного настроя. Ничего сложного, однако всё окружающее пространство начинает кричать и шептать, рассказывая о себе. Ни один предмет не остается незамеченным. Я ощущал все в радиусе четырёх – пяти метров, послушники храма отслеживали все на расстоянии до двух десятков метров вокруг, охотники… ну, тут сложно сказать. Не меньше сотни метров. Максимум неясен.

Слова возмущения, готовые вырваться изо рта Неркаса остановил окрик Перса (того самого хранителя зала познания), раздавшийся из-за декоративного куста.

– Неркас, ты уже проиграл. Не удалось тебе подобрать ключик, так что двигай сюда, Молниеносный.

Почему-то захотелось по-детски отомстить за тупую шутку про имя, при помощи другой – не менее глупой.

– И где же ты носишь молнию, Молниеносный?

За кустом хрюкнули, потом еще раз. Неркас побледнел и начал с подозрением поглядывать то на меня, то на хрюкающий куст. Рука его непроизвольно погладила задний левый карман штанов. Я усмехнулся.

– Что гладишь? В кармане заднем носишь?

Из-за куста раздался хруст ломающихся веток, а Неркас замер, испуганно глядя. Я понял, что чего-то не понимаю.

– Что, правда, в кармане носишь?

Под жалобный хруст веток из куста на карачках выполз Перс. Со слезами на глазах, он беззвучно смеялся, иногда похрюкивая от переизбытка чувств.

– В кармане… – пищал хранитель зала познания, постепенно распрямляясь в конвульсивных содроганиях на земле. – В заднем…

Непонимание начинало злить.

– Да что смешного? Можно подумать она у него в задниц-хмрпф…

Теперь мне не дали договорить. Крепкая рука сжала воротник так, что дыхание перехватило. Перс, которого за этот год даже улыбающимся никто не видел, как-то всхлипнул и затих, распластавшись на земле. Я перевел взгляд на Неркаса и невольно дернулся. От мужчины, который наловчился притворяться подростком, хотелось спрятаться подальше. Покрасневшее лицо и полный ярости оскал, приковывали к себе внимание, даже когда он одной рукой легко оторвал меня от земли. Силач подтянул к себе и прорычал:

– Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься о том, что тут было, считай себя трупом.

После этого Неркас подхватил под мышку безвольное тело Перса и потопал в сторону замка, выходя из парковой зоны. Ошеломленный, я сел на землю, с наслаждением вдыхая ставший таким сладким воздух, и первый раз задумался о том, что возможно не зря назначил уход из храма познания именно на этот день. Взгляд сам собой возвращался к спине Неркаса, исчезающей из зоны видимости. С такими новичками лучше не связываться.

Больше к медитации вернуться не удалось, настрой не тот. Вещи уже все собраны, пора уходить. Прощаться здесь не принято, все, кому надо, знают, что я ухожу этим утром. Ещё бы они не знали. Сами же прямым текстом и сказали «Пора тебе вливаться в общество, иди учиться в Гор». Мешок с завязанным горлом на плечо и вперед в славный город Арлен. Оттуда по воздуху на дирижабле, если встретится капитан Грап – хороший знакомый Перса и скинет цену на билет. Если нет – придется ехать на скоростном дилижансе или ещё как-нибудь. Лиха беда – начало, а там видно будет.

Дорога легко крутилась под ногами. Вокруг расстилались покрытые сочной зеленой травой равнины, на которых часто встречались небольшие рощицы. Все Марийское Царство выглядело так: травы и деревья. Дышалось легко. Климат здесь мягкий, а зимы редко бывают чересчур холодными. Ласковое солнце приятно грело мою бледную кожу. Почему на меня не ложился загар, было совершенно не ясно. Были разные теории, но ни одна так и не подтвердилась.

Год затворничества в зеленых домах сказался – всё вокруг было интересным. Не проходило и минуты, чтобы у меня не вырвался радостный вздох – от вида причудливой травы или замеченной головы какого-нибудь зверька. К полудню вышел на холм, с которого отлично был виден Арлен. От холма дорога плавно опускалась к реке, поворачивала направо. Там виднелся мост. Дальше тракт становился мощеным и в своей броне из неровных камней направлял путников прямо к воротам города.