Повелитель Островов

— Ну, если это то, что тебе надо… — произнес Гаррик, глядя на морскую гладь. Никто из друзей сейчас не испытывал желания встречаться взглядом.

Привычная жизнь Гаррика оказалась нарушена вмешательством внешних сил. Он прикоснулся к лодыжке, там, где остался след от укуса морского демона — после рабочего дня мышцы болели больше, чем он ожидал. И трирема… И Бенлоу… и даже Теноктрис — все это те самые внешние силы. Хотя, пожалуй, появление колдуньи относится к разряду приятных событий. И оно радовало Гаррика не меньше наступления весенних деньков.

Но Кашел-то сам разнес свою жизнь на кусочки! Разве можно так убиваться по какой-то девчонке? Нет, конечно, Гаррик и сам скучал по сестре… Но чтоб по собственной воле бросить налаженную жизнь в родной деревне! И все из-за Шарины… Впрочем, это — решение Кашела, и оно никого не касается.

— Я вот думаю, — задумчиво произнес Кашел, — а что бы Бенлоу сделал, если б ты отказался идти с ним?

Гаррик с радостью сменил тему, тем более этот вопрос занимал и его самого.

— Не думаю, чтоб он смог как-то повлиять на ситуацию, — беззаботно отмахнулся он. — То есть, конечно, у него есть охранники… Но вряд ли он смог бы открыто прибегнуть к силе на глазах всей деревни. Кто ему позволит насильно тащить человека, как свинью на бойню!

— Не забывай, он волшебник, — возразил Кашел. — Ты не придаешь этому большого значения, но лишь оттого, что проспал все события. А у меня до сих пор мурашки по коже бегают. И не думаю, что ты обезопасился, приняв его предложение. Конечно, мы с тобой молодые и сильные, но, поверь, охранники Бенлоу волнуют меня меньше всего.

Гаррик кивнул, делая вид, что его занимают облака, сгустившиеся над морем в пяти милях от берега.

— Ну как, пойдем обратно? — спросил он.

— Я собираюсь провести ночь здесь, — ответил Кашел. — У меня с собой теплый плащ и мой ужин. Овцы должны привыкнуть ко мне и считать своим.

Гаррик легонько ткнул друга кулаком в плечо.

— Думаю, не только овцам нужно привыкнуть к новому положению вещей, — иронически улыбнулся он. — Но мне кажется, я тебя понимаю.

Юноша отправился в обратный путь к деревне, насвистывая на ходу мотивчик джиги, которой научил его моряк с триремы.

16

— Ха—хе! — выдохнул Ноннус, он стоял у будущего челнока, опираясь на правую ногу. На второй слог он сделал рывок, посылая вперед рубанок, за которым потянулся след древесной крошки — частично обожженной, частично свежей рыжевато-белой.

— Ха-хо! — снова рывок, вес по центру.

— Ха-хи! — Рубанок оставляет третий след, параллельный первым двум, обходя таким образом внутреннюю полость челнока. Шарина знала: загляни она внутрь, и все следы, на ее взгляд, сольются воедино — настолько выверенными были движения отшельника. Он без устали повторял все тот же цикл: рывок вперед, корпус назад, чтоб занять позицию для нового рывка.

Они позаимствовали рубанок в плотницком сундучке на триреме. Ноннусу, скорее всего, инструмент не дали бы — солдаты пребывали в раздраженном состоянии духа по поводу нескончаемой сырости. Да и вообще военному человеку почему-то всегда легче сказать «нет», чем «да». Посему Шарина решила протолкнуть это дело, использовав свое положение аристократки на судне. Ей воспрепятствовать солдаты не могли, не притянув к решению вопроса Азеру. А зная крутой нрав госпожи прокуратора, подчиненные боялись к ней апеллировать — а ну как гнев обратится против них самих?

С Шариной все на корабле обращались как с высокопоставленной особой. Все, кроме Ноннуса. Он относился к ней как к другу.

Дождь снова прекратился, солнце низко висело над западной кромкой горизонта. В проеме одного из укрытий появилась Азера, на ее потемневшем лице было написано плохо скрытое разочарование. До сих пор манипуляции Медера в соседнем убежище имели результатом — легкий дымок, подымавшийся к небу, бесконечные завывания и букет неожиданных запахов. В какой-то момент Шарина ощутила в воздухе затхлый, промозглый холод древней гробницы; затем вдруг появился резкий цветочный аромат, которому совершенно неоткуда было взяться на этом лишенном цветов острове.

Больше юному волшебнику пока похвастать было нечем. Дело пока даже не дошло до ритуального убийства саламандр, которых стражники отловили в лесу и сейчас держали в мешке, сделанном из туники одного из умерших моряков.

Вот уже несколько часов Шарина, невзирая на затяжной дождь, продолжала трудиться над длинным шестом, которому в конце концов предстояло стать мачтой на их челноке. Она старательно обстругивала дерево и почти не обращала внимания на теплые редкие капли, которые как-то терялись в атмосфере всепоглощающей сырости.

Ноннус, казалось, вообще не замечал погоды. Он весь был поглощен процессом шлифовки внутренней поверхности челнока, начерно выеденной огнем. Дальше полагаться на пламя было рискованно: слишком уж тонким стало днище лодки.