Повелитель Серебряного лука

– Что ты здесь делаешь, мальчик? Тебя ранили во время сражения?

– Нет. Я приплыл в Трою вместе с Одиссеем. Это все, что я помню. Я заболел. Но теперь мне лучше.

– Его сердце слабеет, – сказал голос.

– Ты слышал это? – спросил Зидантоса Ксандер.

– Да. Ты должен вернуться в Трою. И быстро.

– А я не могу остаться с тобой? Я не хочу оставаться один.

– Нам предстоит идти по темной дороге. Это не для тебя. Теье пока рано. Послушай меня: я хочу, чтобы ты закрыл глаза и подумал о Трое и том месте, где ты находишься. Ты понимаешь? Ты лежишь где-то в постели или на берегу. Рядом с тобой люди.

– Я слышу голос Одиссея, – сказал Ксандер.

– Тогда закрой глаза и думай о нем. Думай об Одиссее, Ксандер. Сделай это сейчас! Думай о жизни! Думай о голубом небе и свежем ветре, дующем с моря.

Ксандер закрыл глаза. Он мог все еще чувствовать объятие Зидантоса, и его охватила огромная радость. Затем Зи-дантос снова заговорил:

– Если увидишь мою маленькую Тею, скажи ей, что она приносила моему сердцу великую радость. Передай ей это, мальчик.

– Я скажу, Зидантос. Обещаю.

– Ты слышишь мой голос, парень? – услышал он вопрос Одиссея. – Слушай мой голос и вернись к нам.

Ксандер застонал и почувствовал, как на его грудь навалилась тяжесть. Его тело налилось свинцом, а во рту пересохло. Он открыл глаза и увидел некрасивое лицо Одиссея, склонившееся над ним.

– Ха! – закричал Одиссей. – Разве я не говорил тебе? У мальчика сильное сердце. – Он посмотрел на Ксандера и потрепал его по волосам. – Ты всех нас перепугал.

Одиссей помог ему сесть, затем поднес к губам чашку с водой. Ксандер напился. Мальчик осмотрелся, сквозь окно пробивались солнечные лучи и освещали кровать, на которой он лежал. За Одиссеем стоял высокий, худой человек в белом хитоне, доходящим до лодыжки. У него были темные волосы, редеющие на висках. Этот человек подошел к Ксан-деру и положил холодную руку ему на лоб.

– Лхорадка проходит, – сказал он. – Ему нужно поесть и отдохнуть. Я велю одному из моих помощников принести ему еды.

– Когда он сможет отправиться в путь? – спросил его Одиссей.

– По крайней мере, нужно подождать еще неделю. Лихорадка может вернуться, а он очень слаб.

После того как этот человек ушел, Ксандер осмотрел маленькую комнату.

– Где я? – спросил мальчик.

– Это Дом Змей – дом целителей, – объяснил Одиссей. – Ты здесь уже пять дней. Ты помнишь что-нибудь?

– Нет. Я помню, что видел дедушку и Зидантоса. Он велел мне вернуться в Трою. Все казалось таким реальным, но это оказалось сном.

– Ты видел какие-нибудь ворота? – спросил Одиссей.

– Ворота?

– Моя Пенелопа рассказывала мне, что есть два рода сна. Одни приходят к нам через Ворота из слоновой кости, и все, что нам снится – неправда. Другие приходят через Ворота из рога, с их помощью мы можем узнать нашу судьбу.

– Я не видел никаких ворот, – сказал мальчик.

– Может, потому что это был только сон, – заметил Одиссей. – Я собираюсь оставить тебя здесь, Ксандер. Сезон почти закончился, и мне нужно вернуться к моей Пенелопе до наступления зимы.

– Нет! – испуганно закричал Ксандер. – Я не хочу снова остаться один. Пожалуйста, не уходи!

– Ты не будешь один, парень. «Ксантос» стоит на якоре в бухте, и Геликаон уже здесь. Я расскажу ему о тебе. Но теперь ты должен отдохнуть, и делай все, что велит лекарь. К тебе должна вернуться твоя сила.

Услышав эти слова, Ксандер понял, насколько он еще слаб.

– Что со мной случилось?

Одиссей пожал плечами.

– У тебя была лихорадка. Лекарь сказал, что, наверное, съел что-нибудь плохое или подышал плохим воздухом. Теперь тебе лучше, парень. И ты снова станешь сильным. Я умею читать в сердцах людей, ты знаешь. Я знаю разницу между героями и трусами. Ты – герой. Ты мне веришь?

– Я не чувствую себя героем, – возразил мальчик.

Одиссей постучал по щеке под своим правым глазом.

– Это волшебный глаз, Ксандер. Он никогда не ошибается. Теперь я спрошу тебя снова, ты веришь мне?

– Да. Да, конечно.

– Тогда скажи мне, кто ты.

– Я – герой.

– Хорошо. Когда ты в этом усомнишься, как это всегда бывает, вспомни мои слова. Скажи их себе. Мы увидимся снова этой весной, если на то будет воля богов.

Аргуриос не был склонен к анализу своих душевных переживаний. Целью его жизни было служение царю и своему народу. Он не ставил под сомнения решения правителя и не спорил о преимуществах и недостатках военного дела и соревнований. Для Аргуриоса жизнь была простой и понятной. Сильные люди правили этим миром, а более слабые становились их слугами или рабами. То же самое происходило и с народами. Руководствуясь этой философией, он впитал в себя законы чести царя Атрея, отца Агамемнона. Сила и совесть, власть без жестокости, любовь к родине, Ар-гуриос никогда не истязал врагов, не насиловал женщин, не убивал детей. Он не сжигал домов, не пытался запугать тех, кого победил на поле боя.