Повелитель снов

Посмотрев в сторону, я вдруг заметил похожего на бомжа мужичонку, который из окна растерянно наблюдал за столпотворением у станции. Бомжи никогда не попадают в поле зрения погруженных в свои мысли прохожих. Что так привлекло его внимание? Я проследил за его взглядом. За памятником Хатико, [33]сидя на брусчатке, промокший бомж ел обед из коробки. Рядом <: ним сидела такая же мокрая собака, с которой он делился жареной курицей или чем-то еще. Только я да невзрачный смуглый бомж с интересом наблюдали за ними.

Микаинайт, где-то я уже видел подобную картину. Седьмая авеню и четырнадцатая улица Манхэттена. Шел мелкий дождь. Помнишь, там на дороге сидел на корточках мужчина в куртке цвета хаки с пятном от кетчупа и в бейсболке с эмблемой «Нью-Йорк Янкиз» и ел пиццу, делясь с собакой? У собаки, дворняжки с белыми и черными пятнами, был растерянный вид, а брови такие, будто мужчина, дурачась, пририсовал их ей фломастером.

Я пробормотал: «Собака с грустным лицом ест пиццу». Три месяца назад я начал учить испанский, и полученных знаний мне хватило, чтобы построить эту фразу. Я и сам удивился, как это странное предложение легко и непринужденно слетело у меня с языка.

– Этот пес – мой кормилец. Его Флиппер зовут. Дай монетку, – он приподнял пальцем козырек кепки и усмехнулся. Бомж был поразительно похож на собаку с грустным лицом, которая ела пиццу– И уставшие глаза, и приоткрытый безвольный рот.

Пространство между четырнадцатым и семнадцатым кварталами седьмой улицы было его территорией. Как правило, он находил какое-нибудь здание в лесах, под которыми устраивался на ночлег. Чтобы пережить беспощадную жару нью-йоркского лета, он скидывал с себя одежду и лежал в тени. Зимой, когда было холодно, как в морозилке, он строил замок из картона и согревал его своим телом. Для того чтобы выжить, самое важное – максимально экономить силы.

Эти двое всегда ели пиццу. То ли потому, что любили ее, то ли потому, что на те деньги, что она стоила, можно было наесться, – я не знаю, но пицца, казалось, служила связующей нитью между мужчиной и собакой. Увидев прохожих, собака приветливо виляла им хвостом, а они кидали деньги в бумажный стаканчик. На эти деньги хозяин покупал пиццу, которую они дружно поедали, делясь друг с другом.

Интересно, ест ли сейчас пиццу та собака с неизменно грустным лицом? Или отправилась на поиски более достойного хозяина? Или, быть может, уже умерла. Если собака умрет, то и бомж без нее долго не протянет. Так же, как и я долго не протяну, если умрет Микаинайт.

– Дашь огоньку? – стоявший рядом бомж повернулся ко мне с сигаретой «Хайлайт» в зубах. У него не было переднего зуба, и он засунул сигарету в щель, так что она не выпадала, даже когда он открывал рот. Интересно, откуда он родом? Наверное, откуда-нибудь из Юго-Восточной Азии.

Я щелкнул зажигалкой и поднес ему огонь. В этот момент мы встретились взглядом. Большие черные глаза, немного косящие. Мне показалась, что он увидел Микаинайта, сидящего у меня за спиной, и я непроизвольно напрягся.

– Ты это видел? – бомж указал зажатой в зубах сигаретой на бомжа с собакой, на которых я только что смотрел.

– Что – это?

– Сам знаешь. Это, – он был не очень-то разговорчив. В разгар белого дня на трезвую голову я встретил мужика, который смотрит на меня так, как будто видит мои прошлые жизни. Дурной знак. Я закрыл глаза, два раза подышал через нос и позвал Микаинайта. Эй, я встретил зловещего мужика. Что мне делать?

– Желаю удачи, – сказал я и пошел по направлению к лестнице, ведущей вниз. Как же я забыл, ведь я на работе. Нужно поймать такси и срочно ехать в Минами-Аояма.

– Подождите, пожалуйста, – Мужик поспешил за мной, вклиниваясь в толпу. Он не был похож на токийского бомжа, которому все до лампочки. Скорее он походил на нью-йоркского бездомного. Я замедлил шаг. Не хватало только, чтобы на меня порчу навели. Дам ему иен пятьдесят, подумал я и стал шарить в карманах.

– В вас есть свобода. Вы японец? Вы странный.

– Do you speak English? [34]

– Немного. Идите сюда, – он повел меня по проходу, ведущему к линии метро Гиндза. Там почти безлюдно и чисто – превосходное место для ночлега бомжей, прямо элитный дом. Здесь сидел еще один бомж, обхватив руками согнутую в колене ногу. Мне показалось, что он о чем-то глубоко задумался. Рядом с ним стояла большая порция курицы Кентакки-фрай.

– Учитель, я привел праздного человека, – так представил меня косоглазый бомж. Интуиция подсказывала мне, что погруженный в свои мысли человек стал бомжом не потому, что опустился из-за лени. Я вытащил из кармана руку, в которой была зажата пятидесятииеновая монетка, и почесал под носом.

– Присоединяйтесь к нашей трапезе! Только купил, еще теплая!

Я спросил у косоглазого:

– У вас ко мне дело?

Мне и самому было любопытно, почему я пошел за ним.

– Тебе понравится Учитель.

Я попробовал обратиться к этому «Учителю». Он был похож на японца.

– Кто вы?

– Жареную курицу будете?

– Спасибо. Но я недавно ел… Что вам нужно от меня?

– Его зовут Свами. Он мой друг. Индус, приехал на заработки в Токио. Он не бомж.