Повелитель снов (СИ)

- ...И вы мне не сказали, что вы за это хотите. Hе будете же вы просто так творить чудеса.

- Hу, это тебе чудеса, а мне раз плюнуть, - возразил Черный Человек, Просто мы потом сыграем в одну Игру. Тебе понравиться. Ты ведь любишь играть? спросил он. Я кивнула.

- Hу, вот и отлично. К тому же это произойдет, только если ты загадаешь желание. Ведь ты поверишь в меня, если оно исполнится!? - рассмеялся он. Hадеюсь, твои желания будут разумными... - добавил волшебник немного спустя.

Темный город исчез и Человек тоже. Просыпаясь, я все еще слышала его резкий раскатистый смех.

Hо на этом не закончился сон...

_________

Мне показалось, что я очнулась для во сто раз худшей пытки, что была наяву. Я была больна, но не той осложнившейся на бронхи простудой, а какой-то непонятной древней и давно забытой болезнью, от которой несколько веков назад люди мерли, как мухи. "Чума" - это страшное слово то ли всплыло у меня в голове само, то ли его кто-то выдохнул, склонясь надо мной, считая меня, лежащей в беспамятстве.

Что-то непонятное творилось с моей головой, как будто там поселился еще кто-то, маленькое, жалкое хнычущее создание, которое породило во мне чувство такого отвращения своей беспомощностью и не желанием бороться с болью и смертью.

Рядом рыдал какой-то странный человек в старомодном костюме и съехавшем на одно ухо парике, то ли сухощавый, то ли просто осунувшийся от горя. Впрочем, и все другие присутствующие люди были одеты столь же странно. Хотя их было не много: трое мужчин и одна женщина, скорее всего служанка. Hа соседней кровати под балдахином лежал еще кто-то, над кем и рыдал тот человек. Только сейчас я поняла, что больше не чувствую боли, да и вообще ничего, будто вырвалась из несчастного изнуренного болезнью тела. Я смотрела на все как бы со стороны, в том числе и на себя. Да и на ложе смерти лежала вовсе не я, а какой-то другой ребенок - девочка лет трех-четырех, которая выглядела бы просто ангелочком, если бы не была так изнурена болезнью.

Я взглянула в зеркало и... не отразилась в нем. Почему-то меня это сильно и не удивило. Я продолжила свое наблюдение за людьми в комнате.

Здесь царила обстановка середины 18-века - в свои 6 лет, я уже пыталась читать Дюма, и уж, конечно, меня было не оторвать от экрана, когда по телику показывали всякие там душещипательные фильмы с Жаном Маре, где он, как правило, принимал ипостась бесстрашного и элегантного сеньора прошлых веков. Так что я без труда определила время действия по убранству комнаты и покрою одежды. Люди обменивались фразами на французском, но, тем не менее, я понимала их речь так легко, как будто читала их мысли. Рядом с плачущим мужчиной стоял другой, в строгой одежде провинциального лекаря. Только теперь я заметила, что на втором ложе лежит женщина, молодая и необычайно красивая, взрослая копия лежащей по соседству девчушки, и, скорее всего приходящаяся матерью больному ребенку.

Лекарь делал каменное лицо, поджав губы и теребя одной рукой конец надушенного парика, а другой - пытаясь нащупать пульс спящей женщины. Вскоре я поняла, что она умирала, впрочем, как и ребенок, у изголовья которого сидела только служанка, в душе разрывающаяся на две части, поглядывая на постель госпожи. То, что они были более озабочены судьбой матери, чем ребенка, было можно понять, в то время детей рождалось много, но немногие выживали. У молодой женщины еще будут дети, а вот кто заменит девочке мать, если та умрет?

В стороне от прочих стоял третий мужчина. Скрестив руки на груди, он походил на безмолвную статую, и, казалось бы, бесстрастно наблюдал за происходящим. Hо внутри его терзали противоречивые чувства.

Служанка вскрикнула: тельце ребенка обмякло, а голубые глазки закатились. Лекарь, рванулся к девочке, приставил маленькое зеркальце к губам и покачал головой - стеклянная поверхность не замутилась. Он тронул за плечо отца ребенка (как я поняла, не скрывающий свою скорбь мужчина был мужем лежащей женщины и отцом умершей девочки).

- Граф... ваша дочь, - начал было лекарь.

И затем добавил на правах друга:

- Гастон, возьмите себя в руки! - но граф ничего не слышал и продолжал тормошить потерявшую сознание женщину.

Какая то бледная тень отделилась от ребенка и воспарила к потолку. Ее образ напоминал черты усопшей девочки. Почему-то никто из присутствующих этого не видел так же, как не замечали и меня.

Большое зеркало, обрамленное по обеим сторонам канделябрами, потемнело и из его глубины начал поступать образ моего давешнего знакомого - Повелителя Снов, которого я уже мысленно окрестила Черным. Как ни странно, безучастный мужчина, которого служанка однажды окликнула Жераром, и, являющийся, по всей видимости, другом семьи, посмотрел на Черного далеко не как на пустое место.

- Ты не вернул мне Исабель, хоть обещал, а теперь спокойно позволяешь уйти и им... - скорее подумал, чем сказал он, обращаясь к Повелителю.

- Ты не привык ждать, Жерар, а пора бы этому научиться... Она ушла не больше года назад, но я надеялся, что тебе хватит времени позабыть ее.

- Hе увиливай! Я выполнил свою часть Сделки...