Повелитель стали

Первое время цифры и буквы писались на песке. Потом Тиландер, увидев это, сделал маленькие доски из обрезков распиленных досок. На дощечки наносилась смесь каменноугольной смолы и после затвердевания поверхность шлифовалась. Пока писали кусками светлой глины, но я не терял найти надежды мел или известняк. Учительская доска, подготовленная таким же образом, была куда больше и была закреплена на треножнике.

Помимо правописания и арифметики, преподавал своим ученикам и смешанные дисциплины, куда включался необходимый набор знаний, отобранный из разных дисциплин. Так, научил геометрическим фигурам, таким как шар, прямоугольник, квадрат. Объяснил, что время надо считать не с сезона роста травы, а по лунному календарю, даже сделал календарь. Немного притянув время, установил, что у нас лунный месяц будет считаться ровно 30 дней, а в году будет 360 дней. Астрономическая точность мне не была нужна, да и дикарям было бы трудно объяснить, почему в одном месяце больше тридцати дней, а в феврале всего двадцать восемь.

Названия месяцев, особенно длинных, Русам трудно было произносить. Но медленными темпами они запоминали названия месяцев и дни недели. В нашем обиходе стали появляться слова: «завтра, вчера, позавчера, послезавтра». Первое время все путались и замолкали, вытаращив глаза. Частая разговорная практика давала свои результаты, окончания стали проглатывать меньше и лучше их выговаривать.

Прибавление и вычитание давалось сложно: дикари не могли зрительно воссоздать образы, смотря на черточки и цифры. И это были самые умные среди них. Как ни странно, Зик лучше всех стал понимать арифметику. Сложить до десяти он мог без проблем, но спотыкался в вычитании. Нел показывала лучшие результаты в чтении и письме. Буквы, конечно, были корявые, но прочесть при желании удавалось. Я задумался о бумаге и чернилах. Само собой, сделать нормальную бумагу было трудно, первое время можно было писать на шкурках, тщательно подготовив и зачистив внутреннюю поверхность. Но история моей Земли знала и папирус, на котором писали еще древние египтяне.

У меня были смутные знания, что изготавливался он из растения, похожего на тростник, путем расщепления и множественного склеивания. Загоревшись идеей, начал искать тростник или папирус: если его использовали в Древнем Египте, то климатически наше местоположение было похоже и не сильно отличалось. Вначале попробовал использовать вместо папируса траву, из которой местные женщины сплетали веревки, а Тук с успехом сплетала ткани.

Расплющив траву, выкладывал ее в ряд, сплошной стеной. Второй слой накладывал перпендикулярно и повторял процедуру дважды, получая толстый слой, склеенный рыбьим клеем. Все это несколько дней держал под прессом, получая довольно толстую простыню из травы, на которой теоретически можно было писать. Сама «бумага» получалась серо-зеленого цвета. Уколов палец, вывел несколько слов. Через две недели мой «папирус» приобрел землистый цвет и мои слова на нем практически невозможно было прочесть.

«Крапива», так я назвал растение, внешне напоминавшую мне эту траву, для изготовления бумаги не годилась: по мере высыхания цвет ее менялся от серо-зеленого до почти черного. Надо было искать папирус, который в моем понимании выглядел как нечто среднее между камышом и тростником. Мне кажется, что нечто похожее на тростник я видел во время вылазки за перевал, когда мы уничтожили крупный отряд черных. У самого истока реки Литании, где она только собиралась в реки из горных ручьев, было небольшое озеро, которое встретилось нам по пути. Оно располагалось слева и между нами была речушка, поэтому я его в прошлый раз не обследовал.

Мысль настолько захватила меня, что решил прямо с утра проверить свою догадку. Если это не папирус, то может тростник, а если это сахарный тростник? В любом случае, озеро и растительность на его берегу стоили того, чтобы их обследовать. Зика предупредил, чтобы с утра был наготове. Еще решил взять Бара, его старшего брата Рага и Лара. После раздумий, добавил к этому списку двоих лучников: Маа и Гау.

Можно было пойти и с меньшими силами, но тогда было бы затруднительно разбирать камни-ловушки на перевале. Несмотря на все попытки Мии завлечь меня в спальню, не поддался. В последнее время я мало уделял внимания Нел и решил компенсировать свое невнимание, к явному неудовольствию Мии.

В поход к озеру вышли, как только стало светать. Все пятеро спутников вооружились, словно на войну: копья, кожаные доспехи, луки, ножи и, как всегда, рюкзаки с запасом еды и воды. За счет этих рюкзачков, которые скорее были солдатскими сидорами, мы были независимы от охоты и оставались мобильными. Миновав лес, дошли до перевала, где сделали кратковременную передышку.