Повелитель стали

На помост вытолкнули того самого помощника кузнеца, худощавого парнишку лет семнадцати. Он был переодет в чистую одежду и явно напуган.

– Ну, я хотел, я думал, ну, не получилось. – Объяснение было понятным и достаточно предсказуемым.

– Все знают, что положено по Правде за ранения по причине негодного товара? Такое же увечье или вира. Калечить парня я не хочу, а виры он не заплатит и не отработает. Что будем делать? – задал риторический вопрос Скор. Ответом ему было мрачное молчание.

– Родичей у него на Выселках нет. Кто заплатит за Третьяка виру обществу?

Белов поинтересовался у стоявшего рядом Окуня:

– А велика вира?

– За увечье пять гривен, за три увечья три по пять гривен. Это без ремонта дома.

А Скор продолжал:

– Я предлагаю отлучить Третьяка от Выселков. Пусть уходит сегодня же куда хочет. Зла на него не держу, преследовать не буду. Но на Выселки пути ему не будет. Все согласны со мной?

– Хватит с него, а кто подмастерьем у кузнеца будет? Работы много, один не справится, – раздались голоса.

– А с подмастерьем я предлагаю вот что: пусть от каждого рода выберут по одному отроку и приведут кузнецу на испытание. А через неделю кузнец оставит из них двоих или троих, кто толковей.

– Верно говоришь, старейшина, так и сделаем, – крикнули с разных сторон.

– Благодарю общество, я всё сказал, – поклонился Скор.

Народ стал расходиться, а Белов заметил тётку Куриху и поспешил к ней. Тётка тоже узнала его, и они пошли за курицами, по дороге завели разговор о корме для куриц. Куриха охотно согласилась и предложила продать два пуда зерна вместе с полудюжиной куриц. Торговаться по пути он не стал, торг продолжили во дворе Курихи. Да и торга практически не получилось. Стоило ему предложить так и не проданный Окуню ножик взамен кур, как Куриха стала отлавливать своих куриц и складывать в мешок, опасаясь, что гость передумает. Вскоре, закинув на плечи два мешка, Белов сердечно попрощался с Курихой и скорым шагом пошёл на берег. Возле дома Скора он остановился, постучал в дверь и зашёл в дом.

Скор сидел на полатях возле Слада, и они тихо беседовали. Белов поклонился, подошёл, проверил температуру у Слада. Лоб был нормальный. Староста спокойно дал осмотреть ноги сына, опухоль на сломанной ноге спала полностью, синяк тоже исчезал. Зашитая рана приобрела нормальный цвет, краснота сошла. Гость облегчённо вздохнул, угроза воспаления минула. Он попрощался с отцом и сыном, объяснив, что надо возвращаться к своему хозяйству. Улыбнулся Сладу, напомнил об обязательном удалении нитки. Спросил у Скора разрешения приехать осенью, на что тот ответил согласием. Ещё раз попрощавшись, Белов поклонился и ушёл.

Несмотря на то, что уже вечерело, он решил уплыть сразу, не дожидаясь Окуня, который оставался на ночлег. Бережёного бог бережёт, решил он, не рискуя здоровьем куриц и опасаясь дождя при наличии большого количества соли.

Уложив имущество, Белов помахал рукой подручным Окуня и выгреб на стремнину Камы, после чего пересел на корму и стал подруливать кормовым веслом, плывя по течению. Река здесь текла спокойно, чуть быстрее пешехода. До заката он рассчитывал отмахать больше двадцати километров.

Теперь Белов получил возможность спокойно осмотреть берега и сориентироваться. По его прикидкам, Выселки стояли недалеко от несуществующего здесь села Дедка. Берега Камы не переставали восхищать его реликтовыми дубовыми рощами с вкраплениями липы и немного берёзы. Тут путешественник вспомнил, что съестного у него не осталось, и подрулил к правому, высокому берегу, чтобы накопать червей или поймать лягушку для насадки. Закрепив лодку, он принялся шарить в траве вдоль берега, вылавливая кузнечиков и разыскивая лягушек. Попался почти сразу пяток лягушек, которых он спрятал в мешок и пошёл обратно к лодке. Сверху, со склона, раздались крики, потом шум, в котором привычное ухо сыщика безошибочно расслышало драку. Ему стало интересно, кто дерётся в этом бесконфликтном мире? Прихватив посох-карабин, поднялся по склону на шум.

Трое крепких парней, ещё безбородых, не спеша и явно глумясь, били худого парнишку, в котором Белов признал Третьяка, незадачливого помощника кузнеца. Тот, явно уступая в силе, не падал, а пытался защититься и упорно стоял на ногах. При появлении чужака избиение прекратилось, но не надолго.

– Иди отсюда, – сказал парень постарше, когда убедился, что Белов один.

– Почто бьёте Третьяка, староста велел его не трогать, – подошёл тот, чувствуя, что уговоры не пройдут, но попробовать надо.

– Да он сам… – ляпнул второй парень.

– Молчи, Окорок, – прервал его главарь и повторил: – Вали отсюда, бродяга.

– Только вместе с Третьяком, – Белов за руку отвёл Третьяка себе за спину.

– Тогда получи… – ударил чужака главарь.