Повелитель стали

Картошки собрали практически по ведру с лунки, в тридцать раз больше, чем было посажено. Ещё бы, подумал Белов, здесь ни колорадского жука, ни проволочника, да земля нетронутая. Столь же сказочным вышел урожай всех остальных культур – от чеснока и лука до подсолнечника и кабачков с тыквами. К изумлению Белова, среди обычной свёклы одна выросла сахарная, её он оставил на семена. Ещё не докопав картошку, отправил Третьяка копать вторую овощную яму в курятнике. Стены и потолок в яме обшили тонкой лиственницей, но, опасаясь хомяков, Белов решил эту яму освобождать первой. Сверху яму закидали сеном, которое удалось накосить-таки за месяц.

Когда урожай был высушен, отсортирован и засыпан, Белов просто ходил и смотрел, говорить он ничего не мог. На случай приобретения коз или овец отгородили в курятнике угол, натаскали и развесили сотни две веников для бани – берёзовых, дубовых, можжевеловых, пихтовых. Содрали почти весь мох с ближнего болота и привезли его в пустой сарай. Сделали массу мелких, но необходимых приготовлений к зиме, часть из которых подсказали Третьяк с Ларисой. Последним важным приготовлением стал посев найденного пшеничного зерна в качестве озимых, его хватило ненамного, соток на пять-шесть. Особых надежд на этот пробный посев Белов не возлагал, но скармливать крупное зерно курам было просто обидно.

Близился конец сентября, надо было ехать на торг. Встал вопрос о товарах на продажу. Белов показал Третьяку часть отобранных безделушек – китайские сувениры, отслужившие батарейки и прочую негодную мелочь. Глаза у парня загорелись, но понятно, что это глаза подростка, за спиной у которого нет семьи. А будут ли брать эту мелочь платёжеспособные люди, это большой вопрос. Перебирая дешёвые «драгоценности», то бишь бижутерию, которую в прошлый раз не рискнул показать Окуню, Белов решил взять на пробу парочку колец и серёжек с камушками для демонстрации возможной огранки камней. Наверняка у Окуня есть возможность приобретения недорого драгоценных и полудрагоценных камней. А у Белова есть небольшой опыт огранки. Ещё во время учёбы в институте в Свердловске три месяца ему случилось поработать в гранильной мастерской, конечно, не мастером по огранке, но принцип работы студент немного усвоил. Да и по первому своему образованию он был инженером металлообработки, поэтому работать руками научился на многочисленных практиках – слесарных, токарных и прочих.

Для таких работ нужно организовать равномерную работу шлифовального круга. Опять всё упирается в движитель. Он уже несколько раз обращался с размышлениями о движителе к Третьяку. Нарисовал несколько схем привода от водяного колеса, и сейчас, перед отъездом, решил оставить парню домашнее задание. Во-первых, отвлечёт от мыслей о девушке. Во-вторых, Третьяк получит возможность проявить себя в самостоятельной работе. Рано или поздно к этому всё придёт.

Белов чётко и подробно объяснил Третьяку, что за время его поездки, которая могла затянуться на неделю, тот должен смастерить из дерева действующую модель водяного колеса с передачей на шлифовальный круг. Чтобы при устройстве этой связки в натуральную величину было нагляднее и проще, вырезать детали. Со своей стороны, глава семьи обещал парню при возможности поговорить с Владой и посмотреть, помнит ли она вообще о Третьяке, а там будет видно.

Основной своей задачей Белов предполагал изготовление у кузнеца четырёх-пяти одинаковых пил для пилорамы. Строительство пилорамы за зиму Белов считал делом вполне возможным и решённым. Кроме этого, надо было закупить несколько мешков всех зерновых, которых в хозяйстве не было, и озаботиться кормом для кур. Всё остальное решать по возможности.

С учётом большого груза плыть надо было на большой лодке. Старый сыщик переставил на неё лодочный мотор, так ни разу не испробованный за лето. Спрятал его в ящике на корме. Бензина осталось совсем немного. Запасливый хозяин решил последнюю канистру оставить на посевную для мотоблока. Деревья можно и руками пилить. Но запасная канистра для лодочного мотора была полной, мало ли что случится в пути. Парус на лодке Белов уже несколько раз поднимал и даже ходил под ним. В отличие от прямого паруса на расшиве Окуня, на своей лодке он поставил косой парус, дававший возможность ходить наискосок к ветру, галсами. Лодка довольно шустро шла против течения Бражки, хотя разворачиваться приходилось на вёслах, под парусом ещё не получалось. Один раз, поднявшись по реке далеко от дома, он испробовал мотор. Тот завёлся с одного рывка и довольно ровно повел лодку против течения. Раза в два быстрее, чем под парусом.