Повелитель Теней. Том 2

— Все так говорят, — негромко рассмеялась Ликардия. — Каждый Практик, присягая на верность демонам, заявлял, что он делает это лишь для спасения своего народа, для защиты земель и так далее. И знаешь что?

— Даже если скажу, что не хочу этого знать, ты же не замолчишь? — получив в ответ утвердительный кивок от Ликардии, я лишь обреченно развел руками. — Вещай, чего уж тут. Дорога у нас неблизкая, так хоть чего нового, глядишь узнаю.

— Когда демоны и Практики перемололи армии людей и эльфов на севере, когда двинулись на юг, никто из них не встал и не сказал: «Нет, я стал сильнейшим из людей для того, чтобы защищаться, а не нападать!». Все как один голодной стаей бросились в походы.

— Хочешь сказать, что они лжецы, и я такой же?

— Причем здесь ложь, Практик? — удивилась Ликардия. — Жажда власти и возможность реализовать свои самые потаенные желания — вот, что движет теми, кто получает власть над магией. Стал бы ты, имея возможность выжечь души тысяч людей одним щелчком пальцев, спокойно возделывать землю? Или подчиняться какому-то королю или аристократу, который слабее тебя?

— Вопрос хороший, но…

— Да не трудись ты на него отвечать, — из губок бездушной раздался смешок. — Ни один маг, который стоит сотню, две, пять и более простых бойцов, никогда не будет прислуживать слабому. Родне, королю еще кому-то — может быть, если он недалекий или не такой уж и сильный. Но те, в чьих руках создавать жизнь из ничего, вроде големов, или, наоборот, сеять смерть парой заклинаний, никогда не отсиживаются в стороне. Они действуют. Стоит начать одно завоевание, и не успеешь его завершить, а уже поймешь, что без новых тебе не обойтись.

— Вот поэтому и не буду заниматься завоеваниями, — криво усмехнулся я. — Не обуздан я в желаниях своих.

Бездушная одарила меня крайне выразительным взглядом.

— Правда? — заинтересованно уточнила она, растягивая слово. — Буду иметь в виду, мальчик.

Мысленно чертыхнулся.

— Да не в плане близости, как тебе того хочется!

— А ты знаешь, что мне хочется, мальчик?

— Да! — со злостью произнес я. — Ты буквально напрашиваешься на то, чтобы тебя схватили за твои волосы и заставили пресмыкаться, демонстрируя над тобой свою власть.

Первая среди Вестниц Смерти даже встала, с удивлением рассматривая меня, будто увидела впервые.

На ее лице появилось удивление, смешавшееся с замешательством, интересом и мечтательностью.

— Ну что? — вздохнув, осознавая, что ляпнул совершенно лишнее, спросил у бездушной я.

— Интересное предложение, — ее глаза лукаво сверкнули. — Такой юный, а уже зришь в корень…

— Внешне мы с тобой ровесники… И прекрати называть меня «мальчиком»! Насколько понимаю, в вашем мире девятнадцатилетние мужчины уже вполне себе мужчины, а не отроки, играющие в солдатиков.

— Если у тебя в запасе нет жизненного опыта обрывков тысяч душ и дух тысяч лет в придачу, то ты мне точно не ровня, — рассмеялась Ликардия. — Но ход твоих мыслей мне нравится, мальчик. Свою эльфийскую лучницу ты покорил зачатками лидера и брутального самца, рядом с которым она будет ощущать себя слабой и беззащитной, как хотят все женщины в мире?

Твою шестеренку!

Вот давал же себе слово не реагировать на ее провокации, так ведь нет, нашла чем уесть.

Бездушная стерва.

Зря я распалился, зря-зря-зря…

Перед нами, словно из-под земли выросла Лаурель, выразительно так смерив Ликардию презрительным взглядом.

— Он покорил меня своей честностью, благородными поступками, мужественностью и открытостью, — выпалила она. — Но таких распутных шлюх, как ты, эти качества в мужчинах не волнуют!

— Откуда тебе знать, что волнует мою душу, остроухонькая? — елейным голоском поинтересовалась Ликардия.

— У тебя нет души, — отрезала лучница. — Ничто тебя не волнует, кроме поиска новых ощущений.

Все веселье с лица Вестницы Смерти буквально стерло парой метко брошенных фраз.

Она прищурилась, одновременно с этим положив руки на висящие по бокам Клинки Погибели.

— Не лезь туда, где ничего не понимаешь, девчонка, — посоветовала Ликардия тоном, в котором не было и намека на ее привычную легкомысленность. — В отличие от тебя за моими плечами целая жизнь. И ничего нового мне вторая не приносит. Лишь напоминает о старом…

— Например, о твоем возрасте? — с наигранной улыбкой поинтересовалась лучница.

Эти бабские склоки меня откровенно настораживают и раздражают одновременно.

— Спорим не подеретесь? — поинтересовался я, не дав Ликардии озвучить свой ответ.

— А спорим, — неожиданно ответила бездушная. — Если побеждаю я, то этой твоей прилипале длинноухой больше ничего не светит.

— В каком это смысле? — нахмурился я.

— Отложи-ка в сторону свои Клинки, возьми обычное оружие, и я подправлю тебе твою миленькую внешность бессовестной и легкомысленной обольстительницы чужих мужчин, — промурлыкала Лаурель, поглаживая рукоять своего длинного меча.

— А сможешь? — поинтересовалась Ликардия, выгнув бровь.

— Ради того, чтобы Глеб не достался тебе? — уточнила лучница. — Да костьми лягу, но разорву тебе твой рот-помойку!

Без меня меня же и поделили.

— Идите к черту, — произнес я, ускоряя шаг. — Обе.