Повелитель теней. Том 4

— Ваш Род теряет самостоятельность и заключает со мной вассальный договор.

— Смешно! — вспылив, Нахимов вскочил и ударил тростью по столу, отчего по стеклянной столешнице побежали трещины.

— Смешно, — согласился я. — Неужели вы думали, что мне нужен такой никчёмный и опасный вассал, как Дмитрий? Перед заключением вассального договора вы сдадите Дмитрия полиции и обнародуете тот ужас, который он творил в лаборатории. Я хочу, чтобы его судили по закону.

— Он — мой сын! Это будет несмываемым пятном позора на нашем Роду! — гневно прокричал князь.

— В ином случае вы пойдёте как соучастник.

Около часа Нахимов не желал смириться — он не сдавался, отчаянно ругался и торговался, а в какой-то момент даже попытался мне врезать. Я разговаривал с ним равнодушно и не поддавался на провокации — мы оба понимали, кто победил. Когда пошёл уже второй час нашей беседы, до Нахимова наконец-то дошло, что у него нет вариантов — придётся принять реальность и приспосабливаться к новым условиям.

— Хорошо, — пробормотал он. — Завтра я пришлю своего юриста…

— Сегодня, — перебил я.

— Что?

— Мы заключим договор сегодня. Точнее — прямо сейчас. Или не заключим вовсе.

— Смешно! — проорал Нахимов.

— Заходим на второй круг? — я иронично поднял брови, и князь как-то резко сдулся.

— Какие условия? — спросил он и подобрался.

— Не переживайте, вы останетесь главой Нахимовых. Будете связующим звеном между мной и побочными семьями. Но всё имущества Рода с настоящего момента переходит под моё управление. Сорок процентов ваших убыточных заводов мы реформируем и подготовим к выпуску конкурентоспособной продукции, а шестьдесят — отдадим в аренду. С добычей полезных ресурсов сложнее… Я заключу контракт с несколькими Родами на поставки ингредиентов, за это ваш Род будет получать процентные отчисления с их прибыли… Впрочем, позже мои секретари расскажут вам подробнее.

— То есть от меня ничего не зависит?

— Почему же, от вас зависит спасение Рода. Разве этого мало? Геройство заключается не только в том, чтобы с безумными криками бросаться на амбразуры. Иногда геройство — это вовремя отступить и пожертвовать чем-то незначительным ради великих свершений.

— Для вас Род Нахимовых — нечто незначительное?

— Явно не настолько, как для вашего сына.

Нахимов обессиленно рухнул на диван, откинулся на спинку, прикрыв глаза, и прошептал:

— Я согласен.

* * *

Академия Романовых, общежитие, комната Марка Ломоносова.

Дракоша сидел на подоконнике, тоскливо выглядывал в окно и тяжко вздыхал.

— Папа ещё не приехал? — с печалью спросил он у Крабогнома, который играл в крестики-нолики с дохлой крысой.

— Не приехать, — раздражённо пробормотал Крабогном.

Несколько минут прошли в тишине.

— А сейчас уже приехал? — протянул Дракоша и проскрежетал когтём по стеклу, издавая отвратительный звук.

— Нет, — прорычал Крабогном и отвлёкся, из-за чего поставил крестик в неправильном месте и проиграл дохлой крысе. Всплеснув клешнями, он повернулся к Дракоше и рявкнул: — Думать, за красивый глазка с тобой сюсюкать⁈ Меня не купить красивый глазка! Я тебя не любить! Сидеть спокойно и не отвлекать! Надоедливый, противная, глупая…

— А сейчас? — словно не заметив его ругани, всхлипнул Дракоша и понуро повесил крылья.

— Что сейчас? — Крабогном сбился с мысли, не понимая, о чём идёт речь.

— Папа приехал? — терпеливо пояснил Дракоша.

— Не приехать! Не приехать! И никогда не приехать! А знать почему? — Крабогном ткнул в него клешнёй и злорадно прошипел: — Потому что ты уродливая, навязчивый, гадкий ящерица!

— Уродливая? — Дракоша пропустил почти все оскорбления мимо ушей, но вот сомнения в драконьей красоте его почему-то зацепили. Он надулся, провёл ещё раз когтями по стеклу, издавая противный скрежет, от которого Крабогнома передёрнуло, и проворчал: — Сам ты уродливый. Друзья папы сказали, что я красивый. Они, когда меня увидели, все были в восторге. Да что я тебе рассказываю? Ты тоже там был. Ты видел! Помнишь, как меня называли красивым? Все хвалили мои крылья! И чешую. И когти, и гребень, и…

— Никто не хвалить, — сурово отрезал Крабогном. — Все смотреть только на мне.

— Неправда! — возмутился Дракоша, позабыв о своих печалях, и спрыгнул с окна. — Они говорили, что я очень красивый!

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да!

— Нет!

— Да! И мы можем это проверить! Прямо сейчас! — Дракоша с решительным видом направился к двери. — Мы пойдём к друзьям папы, и они скажут, кто из нас красивый!

— Великан-хозяин-друг запретить выходить, — неуверенно напомнил Крабогном, в его голосе звенели сомнения.