Повелитель теней. Том 7

— Но ей всего одиннадцать. Или даже десять, — Николай с неодобрением на меня покосился. — Огрубела у тебя душа, Марк. Эй, Малые Люберцы, а вы только на словах герои-спасители или на деле тоже вступитесь за девчонку перед Императором? Да и семью бы ей уже сейчас подыскать надо.

Мужик с проседью с готовностью кивнул:

— Я её к себе заберу. У меня как раз трое детей, от семи до двенадцати. Подружатся с нею…

— Плохая идея, — перебил я, но меня уже никто не слушал.

Не знаю, какими путями и средствами, но Малым Люберцам — с поддержкой Николая Крузенштерна — удалось убедить Императора. Он великодушно помиловал девчонку-Чернокнижницу. Он так и сказал: «Хорошо, я дам тебе второй шанс». Всё наладилось и пошло своим чередом. Верно? Только вот через две недели меня вызвали в Малые Люберцы по срочному делу. Незнакомый охотник на монстров встретил меня на автобусной остановке. Он был мрачен, как грозовое небо. Я вопросительно поднял брови, но он лишь скривился, будто съел лимон, и пошёл вверх по улице. Он привёл меня к большому кирпичному дому, вокруг которого собрались все деревенские жители. Они заглядывали в приоткрытую дверь, но боялись зайти.

— Неужели Ниночка с ума сошла? — прошептал кто-то.

— Ниночка? — повторил я вопросительно.

— Чернокнижница, — объяснил охотник на монстров. — Они её так назвали.

Вздохнув, я поднялся по лестнице и зашёл в прихожую. Сразу же в нос ударил сильный запах крови. В гостиной пусто, а из кухни доносится шипение масла. Я направился туда. Ниночка стояла у кухонной плиты и жарила яичницу с колбасой. На полу, под столом, валялось женское тело, изрезанное вдоль и поперёк. Чуть дальше, в углу, лежали тела трёх детишек со свёрнутыми шеями.

— Зачем ты это сделала? — спросил я.

— Право сильного, — спокойно ответила Ниночка и указала на женское тело. — Она не давала мне сладкое до завтрака. И я её убила. Потому что сильнее. А нельзя запрещать что-то тому, кто сильнее тебя.

— А дети?

— Они плакали. Надоели, — Ниночка передёрнула плечами, переложила яичницу на тарелку и уселась за стол.

Я обошёл весь дом и нашёл отца погибшего семейства — он сидел в ванной, обняв колени, и как заведённый повторял:

— Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю… Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю…

* * *

Я ослабил ментальное воздействие и разорвал связь. Додола охнула и поморщилась — телепатическое общение может быть весьма болезненным. Я не собирался сюсюкаться с нею и пытаться найти общий язык или достичь компромисса. Просто показал ей своё воспоминание. Так сказать, чтобы быстро и эффективно прояснить ситуацию.

— Зачем? — прохрипела Додола.

— Чтобы ты понимала: я тебя не пощажу. Второго шанса не будет. Либо ты соглашаешься стать моим фамилиаром и служишь мне до своей смерти, либо твоя смерть наступит куда быстрее. Примерно, когда ты станешь бесполезной. Так что выбираешь?

Глава 13

— Чтобы ты понимала: я тебя не пощажу. Второго шанса не будет. Либо ты соглашаешься стать моим фамилиаром и служишь мне до своей смерти, либо твоя смерть наступит куда быстрее. Примерно, когда ты станешь бесполезной. Так что выбираешь?

Додола опустила взгляд и посмотрела на свои руки — на раны, истекающие кровью, и на Теней, которые плотно облепили её запястья. В её глазах промелькнуло смирение, но тут же оно сменилось яростью. Я решил, что сейчас она обольёт меня трёхэтажным матом и крикнет что-то вроде: «Ну давай же, убивай меня! Чего ждёшь⁈» Однако её речь шла взразрез с её эмоциями. Она, словно бы с превеликим трудом, кивнула и процедила:

— Хорошо, я согласна. Я буду твоим фамилиаром, — немного помолчав, она внезапно оскалилась и с деланной небрежностью бросила: — Но с одним условием.

— Не в твоём положении ставить условия, — ответил я, приподняв брови, удивлённый её наглостью.

Она пристально на меня уставилась, проигнорировав мои слова, и сказала:

— К стандартным клятвам фамилиара и его хозяина ты добавишь обещание, что хозяин никогда намеренно не подвергнет своего фамилиара и не причинит ему вреда.

— Без проблем, — я пожал плечами. А что? Вполне справедливо. Додола беспокоится о собственной шкуре, так что ничего страшного я в этом дополнительном пункте не вижу. К тому же он не противоречит моим планам. Я и не хотел истязать Додолу или использовать её как пушечное мясо. Если будет послушной девочкой, то сможет жить обычной жизнью обычного человека.

Додола как-то резко расслабилась и, несмотря на боль, расплылась в улыбке. У меня возникло ощущение, что я прошёл какое-то испытание.

— Когда проведём ритуал? — спросила она.